ОМЦ:Что помешало вам именно это и сделать? Не политическое же вмешательство?
Брейтенбах:К сожалению, уничтожение вражеских сил на повестке дня не стояло, прежде всего для министра иностранных дел. Бригады нужно было всего лишь оттеснить к Квито Кваневале, на позиции, предшествовавшие наступлению. Это считалось политически умным: избавить ФАПЛА от унижения видеть уничтожение почти всей своей армии одной южноафриканской бригадой. Здесь сработал лозунг «win-win» и дипломатический корсет, который нужно было наложить на военные обстоятельства, независимо от того примет военный «пациент» такое необычное лечение или нет.
Есть такое красивое выражение: остальное уже история. Южноафриканцы сели за стол переговоров, дав противнику фору — силы ФАПЛА были спасены от окончательного поражения нашими собственными политиками.
Как всегда, переговоры привели к выводу наших войск и утверждению, что «военная машина апартеида» была побеждена при Квито Кваневале «героическими» силами ФАПЛА и кубинцев. И это несмотря на 94 подбитых танка, сотни БТР, БРДМ и грузовиков, которые и сегодня лежат там, и на примерно 4 760 павших бойцов ФАПЛА и кубинцев, в то время как Южная Африка потеряла три танка, двадцать бронемашин и 31 человека (убитыми).
Если бы у нас была неоспоримая победа, при которой мы уничтожили бы пять бригад полностью, за столом переговоров был бы достигнут другой результат. Положение усугублялось еще и тем, что министры иностранных дел и обороны согласились после вывода южноафриканских войск держать их в пределах баз, пока шло выполнение 435-й резолюции ООН по Намибии. При этом СВАПО могли всего лишь оставаться в своих «тайных» лагерях, о местоположении которых наблюдательной группе ООН (УНТАГ) не было известно. Они и не выказывали желания это разузнать, для того чтобы обеспечить соблюдение договора. Когда Сэм Нуйома – руководитель СВАПО в апреле 1989 года нарушил соглашение и осуществил вторжение в северную Намибию, УНТАГ не смог остановить его, потому что они не знали, откуда вообще взялись бойцы СВАПО. Уполномоченный ООН Ахтисаари также не имел понятия что делать и для начала решил ... не делать вообще ничего.
В это время в Виндхуке была Маргарэт Тэтчер, следовавшая на переговоры с южноафриканским правительством, и она дала ему простой и правильный совет освободить сидящие в казармах южноафриканские войска – и СВАПО были водворены на свое место.
Полицейское подразделение по борьбе с повстанцами, Куфут, было мобилизовано, вертолеты снова оснащены оружием, и в течение нескольких дней от 400 до 600 бойцов СВАПО были убиты в боях, после чего остатки в панике бежали через границу.
Это военное свинство как элемент перемирия, заключенного благодаря уступчивости близоруких политиков, было мастерски преодолено великолепной Маргарет Тэтчер, бывшей здесь проездом! Тэтчер никогда не была приверженцем стратегии «win-win», и снова показала себя смелой и осознающей глобальное значение южноафриканской позиции лучше, чем Пик Бота.
Будучи боевой частью, мы были в восторге от Маргарэт Тэтчер, тогда как типов вроде Боты и Ахтисаари мы тихо презирали. Они оба были всегда готовы на компромисс, пребывая в убеждении что военные играют в «ковбоев и индейцев», а дипломатия ответит на любой вопрос. Они не понимали, что военные — это слон на шахматной доске, в то время как дипломатия, ферзь, никогда не доведет шоу до успешного конца в одиночку. Если другие фигуры не исполняют свою роль, для короля противника не может возникнуть ситуация «lose-lose». А это и есть настоящая цель «игры».
ОМЦ:перейдем к оперативно-тактической плоскости. Каковы, на ваш взгляд, ключевые признаки или оптимальные характеристики командного состава в сценарии противоборства с повстанцами?
Брейтенбах:Не хотел бы распространяться о каждом признаке, но укажу на некоторые необычные шаги, которые мы предприняли в 32-м батальоне, чтобы цементировать отношение между белыми командирами и черными солдатами, которыми они имели честь и обязанность командовать.
Имеется первоочередная концепция командования, которая затеняет все прочие и, к сожалению, часто не принимается во внимание. Это то, что командиры любого уровня должны служить своим войскам, а не наоборот. Это значит, что они не расточительны в бою, идет ли речь о жизни их войск или о материальных ресурсах – таких как танки и артиллерия, с которыми сражения выигрываются или иногда проигрываются.
Каждый командир должен принимать решение на бой только тогда, когда результатом будет победа. Конечно, в бою нужно принимать риски, но это должны быть взвешенные риски. Жизнь его людей должна быть для командира более ценна, чем его собственная. Также он должен подготовить личный состав и самого себя к боевым действиям, потому что их и его выживание в бою в любом случае зависит от их подготовки, мотивации и боеготовности (которая среди прочего включает в себя использование лучшей боевой техники). Кроме того, он должен вести впереди, а не «давить» сзади. Даже командиру бригады нужно иногда показывать свое лицо на поле боя, чтобы вдохновлять людей тем, что он не боится словить пролетающий свинец и спокойно переносит действительность.
В условиях борьбы с повстанцами, в виду огромных площадей, необходимость делегирования полномочий требует готовности взять на себя ответственность на самом нижнем уровне. Это возможно только тогда, когда командиры на всех уровнях создают сплоченность, и обучают всех младших командиров по цепочке вниз всем аспектам командования. Сюда относится и ожидаемое поведение войск по отношению к другим, например к гражданскому населению.
Этот аспект был чрезвычайно важен как раз для 32-го батальона, потому что его войска применялись на занятых противником территориях Анголы. В этой связи я полагал ошибочным командование с позиции силы, однако должен был согласиться с тем, что ответственность всегда лежит на мне. Лучшим способом исключить слабости руководства был перевод сомнительных командиров в другие части, если они не оправдывали ожидания.
В борьбе с повстанцами командир должен даже на нижних уровнях проявлять умственные способности, чтобы создать внутреннюю сплоченность и готовность взять на себя полную ответственность. Хотя, как уже было сказано, я нес ответственность за ошибки нижних уровней, потому что это я в конце концов их подбирал и обучал. А не забывайте, что командиры войск и малых подразделений были распределены в районе 800 километров в длину и 250 вглубь, далеко за пределами моих личных возможностей влияния, среди местных жителей, с не прогнозируемой лояльностью и принадлежностью.
Это подводит меня к следующему свойству, или основному условию, а именно — верности подразделению, нужно быть ее воплощением и примером. Случай, когда мы, командиры, отказались покинуть наших людей, я уже упоминал.
Еще один случай произошел позже, на более низком уровне. Командир роты, которая была придана 4-му механизированному пехотному батальону, не выполнил приказ оставить раненого солдата. Вопреки четкому приказу, он и командир взвода вернулись к раненому и под шквальным огнем оттащили его в безопасное место. Эта верность, на которую могли рассчитывать все солдаты подразделения, означала, что они последуют за своими командирами всюду. Поэтому весь личный состав испытал крайний шок, когда верховный главнокомандующий вооруженными силами, президент Южной Африки Фредерик Виллем де Клерк в 1993 году расформировал батальон, после того как по каналам армейского командования были даны заверения в обратном. Это усугублялось еще и тем, что тогдашний командующий 32-м батальоном не вступился за соединение, как мы делали все 18 лет до этого, потому что не хотел подвергать опасности свою будущую карьеру.
В-третьих, здоровье войск было так же важно, как и их боеготовность, прежде всего потому, что предполагалось, что они будут действовать под длительным физическим и психическим давлением, во временных отрезках до трех месяцев. Поэтому мы построили городок с хорошими и удобными домами для семей, замечательными школой, больницей, торговым центром, залом собраний, спортивной площадкой и реабилитационным центром для тяжелораненых. Мы назначили капеллана, который должен был заботиться о духовном здоровье преимущественно католических семей. Неженатые солдаты были размещены в комфортабельных казармах.
Имелось казино для уорент-фицеров, сержантов и сержант-майоров, а также офицерское казино, места встречи для различных мероприятий. Воюющий солдат должен иметь возможность отдыха от требований и ужасов войны.
Командующий 32-м батальоном был, таким образом, не только командиром, но и «мэром» небольшого городка, если помнить что батальон состоял из восьми стрелковых рот, усиленной роты поддержки (взводы средних и тяжелых минометов плюс саперный взвод), позже еще и противотанковой роты, артиллерийской батареи и роты обеспечения. Поэтому командир батальона должен был сопереживать подвергнутым стрессу солдатам-фронтовикам, разбираться с их проблемами — касались ли они оперативной сферы или семьи, их детей и семейных дрязг — как «вождь племени», которое называлось «32-й батальон».
ОМЦ:Каковы основные угрозы для сплоченности, эффективности и общей работоспособности при иррегулярных оперативных условиях?
Брейтенбах:В условиях иррегулярного ведения войны сплоченность и стиль руководства представляют проблему для офицеров, которые привыкли к близкому «фронту» конвенционной войны. Командиры знакомятся с трудностями осуществления контроля над операциями, которые проводятся на обширной территории, когда подразделения располагаются далеко друг от друга. Я, как уже сказал, был вынужден делегировать полномочия, к счастью превосходным офицерам, которые осуществляли оперативное управление в «секторах». И я должен был, в виду расстояния и различного вида операций, с каждым сектором обращаться так, как будто там действовал отдельный батальон. Однажды, например, я тремя усиленными ротами сдерживал три бригады ФАПЛА, которые соответственно тремя походными колоннами, в 150 километрах друг от друга, продвигались в сторону Юго-Западной Африки — Намибии. Между ними пролегал только богом забытый буш, а в это время шесть взводов были вовлечены в партизанские бои в другом районе, лежащем к западу оттуда. Итого, речь шла о районе боевых действий 70 км в длину и 30 в ширину. Таким образом, каждая рота имела свое собственное единство, а каждый взвод, просто в силу интенсивности и частоты совершенно не связанных операций, действовал вне зависимости от того, что делал остальной батальон. Таков был modus operandi практически до конца войны, когда подразделение получило гораздо более обозримые оперативные районы, и действовало как конвенционный, хотя и весьма усиленный пехотный батальон, против большого числа наступающих бригад ФАПЛА, вплоть до уже упомянутых боев на Ломбе 1987 — 88 гг.
Самое важное, что действуя как партизаны, каждый взвод 32-го батальона должен был дать противнику ощутить свое присутствие, и это на огромной территории. Только так наши функции партизанской войны могли использовать свой потенциал в полной мере. Поскольку этот вид войны не означает потерю сплоченности, а скорее многократное ее возрастание. В этом отношении мы предусмотрительно обучались делегировать контроль на нижние уровни и поощрять ответственную самостоятельность. На самом высоком уровне я как командир был в большей степени координатором, который заботится о том, чтобы независимо действующие элементы получали необходимую поддержку, то есть логистику, усиление или информацию о ситуации. Речь шла о постоянном планировании, чтобы с его помощью удерживать инициативу или использовать возможности, как только они возникали, а также в правильный момент задействовать резервы, и прежде всего руководить воздушной поддержкой, чтобы смягчить вражеское давление против небольших подразделений в конкретной ситуации, или уклониться от ударов многократно превосходящего противника.
При нашем кажущемся отсутствии сплоченности, которую мы выстраивали исходя из философии партизанской войны, мы вынуждали противника самого выказать фактический дефицит сплоченности в противодействии, с которым он не мог справиться. Он не мог адаптироваться к партизанской угрозе и в этой ситуации не мог применять адекватные ответные меры. Слишком широко распределен и слишком централизованно управляем для того, чтобы эффективно противостоять многочисленным нападениям, которые наши малые подразделения проводили независимо, хотя и скоординированно. Таким образом СВАПО решали отступить и сдать базы в провинции Кунене, чтобы уйти вглубь страны. Точно так же уходили ФАПЛА, которые уже теряли связь со своими флангами. Для них не было возможности снабжать свои бригады на пограничной реке Окаванго. Между главными базами снабжения и войсками мы запускали наши взвода и прерывали их сообщение, превращая тысячи квадратных километров в партизанские районы. Им приходилось отходить на сотни километров, и вся провинция Квандо-Кубанго падала к нашим ногам. Мы передавали ее УНИТА как тыловую область и плацдарм для их партизанской активности.
Риск потери сплоченности после разделения 32-го батальона был небольшим, в виду качества командования и общей подготовки на всех уровнях, с самого верха до уровня отделения, что делало возможными самостоятельные действия. Кроме того, мы имели по превосходную высокочасточную радиосвязь, которая позволяла строго контролировать, и 24 часа в сутки поддерживать контакт каждого взвода со штабом батальона, чтобы обеспечивать координацию.
ОМЦ:По вашему мнению, военная литература и ученые последних лет добились какого-то успеха в понимании реалий борьбы с повстанцами, или они по-прежнему фокусируются на достижении победы в последней и предпоследней войне?
Брейтенбах:Вся военная литература, вплоть до старых империй, по конвенционному и неконвенционному ведению войны, всегда будет полезной для командиров. Меняются методы войны, однако принципы остаются постоянными, с тех пор как Каин убил Авеля и до современности, с ее чрезвычайно мощными армиями, авиациями и флотами, способными маневрировать на огромных расстояниях и комплексных театрах военных действий. Командир отделения в засаде должен руководствоваться теми же самыми принципами войны, что и Эйзенхауэр, вторгающийся в оккупированную Европу с операцией «Оверлорд».
Умные командиры выборочно признают уроки прошлого, с корректировками применяя их в настоящем. Командир должен всегда учитывать местные факторы, чтобы разрабатывать стратегию кампании или план битвы, и ни в ближайшие века, или даже тысячелетия – пока не отгремит последняя битва – принципы войны не изменятся никогда.
Конечно, две битвы или кампании, ни современные друг другу ни отстоящие во времени, исторически или снова против того же противника на том же театре военных действий, одинаковыми быть не могут. К примеру, я сражался в двух совершенно разных битвах на одном и том же театре военных действий, с различным противником и условиями местности. Взводы моего батальона вели партизанскую войну против соединений СВАПО в ангольской провинции Кунене, в то время как сдерживающие бои против бригад ФАПЛА в провинции Квандо-Кубанго велись далеко друг от друга расположенными ротами.
Методы войны меняются, когда внедряются новые системы вооружения, которые меняют скорость и ход боя, но не саму тактику. Исторически, гоплиты в Греции использовались для прорыва линии обороны противника, а кавалерия для обхода противника с флангов. Применение танков в наше время имело те же самые задачи, что и у гоплитов с кавалерией. Ядерная война, напротив, совсем другая игра, с межконтинентальными ракетами, пролетающими тысячи миль и способными разрушать города и даже целые страны. Но страх такой войны, по крайней мере на данный момент, имеет такой масштаб, что страны делают все что в их силах, чтобы избежать такого тотального уничтожения и по-прежнему довольствуются теми методами войны, к которым мы привыкли. Это, по существу, дает нам своего рода «меню», в котором мы можем выбрать, например, партизанскую войну, контрпартизанскую войну, ограниченную конвенционную войну, неограниченную конвенционную войну, или чаще всего комбинацию всех доступных методов.
ОМЦ:Какие параллели, если они есть, вы видите между войной, о которой здесь говорилось и боевыми действиями западных вооруженных сил в Ираке и Афганистане?
Брейтенбах:Сегодняшние лидеры должны читать исторические книги и извлекать уроки из прошлого. Упомянутые вами войны тому хороший пример. Американцы и британцы пришли в Ирак с подавляющей боевой мощью, выиграли несколько битв, но вскоре обнаружили, что ведут заведомо проигрышную войну с фундаменталистскими исламскими террористами, которые задают им жару. Точно такой же была победа над Талибаном, который до сих пор втыкает жало в тело американцев и НАТО-британских войск. Кажется, что службы военной разведки в обеих операциях не произвели тщательного анализа людей, истории, религии и племенных отношений. Они, по-видимому, ограничились анализом регулярной армии соответствующих стран.
Таким образом, американцы и британцы увязли в ситуации иррегулярной войны, которой они могли избежать, если бы создавали формирования из числа местного населения. Они могли бы таким образом укрепить свои победы в конвенционной войне через консолидацию населения. Должно было быть очевидным, что руководители побежденных группировок, Талибана или армии Саддама Хусейна, растворятся среди суннитов, или что Аль Каида заполнит все щели, которые союзники оставят открытыми.
И это при том, что история дает в избытке примеров, которые можно было бы использовать для выбора направления. Особенно британцам, доминировавшим в свои колониальные времена на ближнем востоке со своими вооруженными силами, которые набирали из местного населения, также как я свой 32-й батальон после операции «Саванна». Эти туземные силы были гораздо эффективнее в демографической среде, которую совершенно не мог понять простой стрелок «Томми Аткинс»; и даже его командир «капитан Понсоби» ее не понимал. [«Томми Аткинс» или просто «Томми» – прозвище простого английского рядового, впервые зафиксированное в XVIII в. капитан Стивен Понсоби Пикок – английский офицер и художник, известен своими пейзажами, написанными в Индии – прим. перев.] Грозные пакистанские и индийские вооруженные силы свидетельствуют сегодня о британской колониальной политике вплоть до конца Второй мировой войны.
В контексте Юго-Западной Африки – Намибии южноафриканцы оказались в такой же ситуации, когда, скрипя зубами, были вынуждены создать вооруженные силы из местного населения. В них входил состоявший из овамбо 101-й батальон, который чрезвычайно эффективно действовал в Овамболенде как соединение по борьбе с повстанцами. Так же как полицейское спецподразделение Куфут, которое было еще эффективнее, потому что выплачивало премии следопытам за каждого бойца СВАПО, который имел несчастье быть убитым. 32-й батальон действовал очень эффективно в своей стране и был, откровенно говоря, не «дома» в уличных боях с повстанцами (как было в городских районах боевых действий во время беспорядков начала 1990-х в столице ЮАР), как и бушмены 31-го батальона. Они также, несомненно, были гораздо эффективнее как следопыты в буше ЮЗА или Анголы, чем в относительно густонаселенных районах Овамболенда.
Помимо прочего, эти и остальные туземные подразделения имели еще одно преимущество: командный состав, в основном белый, обучал их, долгое время среди них находился и вступал вместе с ними в бой. Так возникали доверительные отношения между командирами и личным составом. Состоящие из призывников «белые» части обучались в ЮАР, а затем участвовали в операциях как подразделения в составе соединений по борьбе повстанцами. Это означало новых командиров, которые их не обучали и были им чужими. Это было большой ошибкой, потому что отношения между личным составом и командной структурой с самого основания должны были выстраиваться заново, и часто в боевых условиях, что естественно было далеко от идеала. Только специализированные подразделения призывников, такие как парашютисты, механизированная пехота, танкисты и артиллерия, которые задействовались с обучавшими их командирами, могли полностью реализовать свой потенциал. Поэтому я предложил бы осуществлять ротацию в зоне операции полных подразделений, с полной и безупречной командной структурой, а не отдельных солдат или их групп в качестве замены.
Сейчас американцы и британцы, кажется, нашли верный путь. Они обучают и консультируют местные подразделения с некоторым успехом, прежде всего в Ираке. Сделали бы они это раньше – смогли бы применить эти подразделения для быстрого и успешного завершения фазы конвенционной войны. Тогда неизбежный вакуум власти был бы немедленно заполнен туземными иррегулярными формированиями, но под строгим контролем союзников.
Эти соединения могли перехватить инициативу, обеспечить мир еще до того, как вражеские иррегулярные подразделения совершили свой «камбэк» и смогли получить контроль над населением. Прежде всего религиозные фанатики, грызущиеся на протяжении столетий, которые проникли в ряды населения и смогли застолбить свои территории за счет других.
Этот недостаток дальновидности стал причиной того, что война в обеих странах затягивается на годы и продуцирует дальнейшие последствия, особенно с учетом ухудшения положения в Пакистане. США и британцы располагают подразделениями, которые специально предназначены для обучения туземных войск, я имею в виду «зеленых беретов» и САС. Предположительно, они использовались для других специальных мероприятий, но обучение местных армий в конце фазы конвенционной войны, похоже, не является частью контракта.
Южноафриканские вооруженные силы с легкостью выигрывали свои бои, но проиграли войну на дипломатическом и экономическом фронтах. Слишком много времени у политиков заняла отмена апартеида. Но краеугольный камень прав человека, в конце концов, состоит в том, что каждый имеет право совершать свои собственные ошибки. Поэтому, зачем учиться на чужих ошибках, когда можно совершить свои? Так что давайте завершим наш разговор с ноткой цинизма.
ОМЦ:Мы благодарим вас за беседу.
Интервью с полковником Яном Брейтенбахом провел доктор Стефан Манингер.
***
Ян Брейтенбах
Род. В 1932 г.; полковник; один из основателей южноафриканских специальных сил; в 1972 г. – первый командир 1-го разведывательного отряда (1ReconnaissanceCommando),сформированного по образцу британской САС (SpecialAirService); боевые действия в качестве командира 32-го батальона; 1978 – командование 44-й парашютной бригадой во время успешной воздушно-десантной операции против баз СВАПО в Кассинге, Ангола. Брейтенбах имел репутацию «боевого мыслителя» и нередко был замечен в острой критике южноафриканского армейского руководства и политики, был «неудобным» солдатом. Среди ветеранов войны в буше 1966 – 1989 гг., – живая легенда, «Oom Jan» (дядя Ян); 1987 – досрочный выход на пенсию; автор нескольких книг на военную тему и международно востребованный герой интервью. Ян Брейтенбах – брат всемирно известного борца с апартеидом Брейтена Брейтенбаха. До сих пор проживает в ЮАР и отстаивает интересы инвалидов войны и ветеранов 32-го батальона, которые считает целенаправленно ущемляемыми со стороны правительства АНК.
Источник/
