Заметим, что в рассматриваемый период (до прибытия советских летчиков) в Китае находилась небольшая группа иностранных волонтеров, в основном из американцев, англичан и французов. Из них была сформирована 14-я бомбардировочная эскадрилья, состоящая из 12 летчиков во главе с американцем Винсентом Шмидтом. Однако, по словам участника событий советского летчика Я.П. Прокофьева, иностранцы предпочитали не подниматься в воздух, а базироваться на тыловых аэродромах и «делать бизнес». 1 марта 1938 г., вскоре после налета на Тайвань, «интернациональная» эскадрилья, так и не совершившая ни одного боевого вылета, была расформирована. Оказание военной помощи Китаю еще больше обостряло советско-японские отношения и отчасти провоцировало вооруженные приграничные столкновения между японскими и советскими частями. Наиболее крупным из них сгали бои в июле — августе 1938 г. у озера Хасан. В результате двухнедельных боев советские войска потеряли 960 человек убитыми, умершими от ран, без вести пропавшими и 3279 человек ранеными, контуженными, обожженными и заболевшими. В числе убитых 38,1% приходился на младший и средний комсостав. Но и после Хасана японские войска продолжали вооруженное «прощупывание» советской границы. Так, только в течение мая 1939 г. японцы неоднократно высаживали десант на советские острова № 1021 на р. Амур, № 121 и № 124 на реке Уссури, который совершал вооруженные нападения на пограничников. Закономерным результатом напряженных отношений между Москвой и Токио стал очередной крупный вооруженный конфликт между советско-монгольскими и японо-маньчжурскими войсками в районе реки Халкин-Гол. Он возник в мае 1939 г. и вылился в итоге в четырехмесячную «малую войну». Согласно исследованиям последних лет, конфликт не являлся специально спланированной японскими военными кругами акцией. Подобно хасанскому, он возник как очередной пограничный инцидент, связанный с расхождением сторон в определении границ.
До 20 августа 1939 г. военные действия в степях Монголии носили характер отдельных, эпизодических боев. Затем они вылились в широкомасштабную (хотя и оставались на уровне приграничного сражения) операцию, принявшую ожесточенный характер. К этому времени маньчжуро-японские войска были сведены в 6-ю армию (командующий генерал О. Риппо), численностью около 74 тыс. человек, 500 орудий и 182 танкапри поддержке свыше 300 самолетов. В составе 23-й пехотной дивизии Квантунской армии (командующий генерал Комацубара) находились отряды из числа русских эмигрантов, входивших в «бригаду Асано».
Советско-монгольские войска, сведенные в 1-ю армейскую группу (с 19.07.1939 г. — командующий комкор Г.К. Жуков, монгольскими войсками — маршал X. Чойбалсан), насчитывали в своем составе около 57 тыс. человек, 542 орудия и миномета, 498 танков и 385 бронемашин. Группу поддерживали 515 самолетов. Причем в воздушных боях в районе Халкин-Гола советские ВВС впервые в истории применили ракетное оружие. 5 истребителей И-16, вооруженных ракетными снарядами РС-82, сбили 13 японских самолетов.
16 сентября боевые действия были прекращены. Примечательно, что урегулированию конфликта в значительной степени способствовали настойчивые посреднические усилия Германии. Нормализация японо-советских отношений позволяла ей усилить военный блок Германии, Италии и Японии против Англии.
Потери советско-монгольских войск, по официальным данным, составили свыше 18,5 тыс. человек убитыми и ранеными; японо-маньчжурских — около 61 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными. В их числе были и русские эмигранты из «бригады Асано», по сведениям Д. Стефана, уничтоженной почти полностью.
Значительные потери со стороны советских войск, согласно исследованиям последних лет, были во многом связаны с недостаточной подготовкой командного состава задействованных частей и с ошибками командования армейской группы. Так П.С. Рыбалко впоследствии писал: «...на Халкин-Голе и в Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди — командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта»142. В приказе наркома обороны от 12 июля 1939 г. с оценкой действий командования 57-го особого корпуса также отмечалось: «... Стремлением «перейти в атаку и уничтожить противника», как об этом часто пишете, дело не решается. Считаю недопустимо легкомысленным бросать наши танки ротами на противника, что вы делали неоднократно. Мы несем огромные потери в людях, матчасти не столько от противника, сколько оттого, что вы, командиры, полагаете достаточным только желание и прорыв. Необходима организованность, продуманность действий. Взаимодействие родов войск почти отсутствует, особенно слабо увязана работа авиации с наземными войсками».
В результате напряженности отношений между СССР и Японией территория Маньчжурии продолжала оставаться плацдармом для формирования русских отрядов. Первые русские воинские отряды как отдельные боевые единицы начали создаваться в начале 1930-х годов в годы оккупации Японией Маньчжурии. Они формировались на базе вспомогательных охранных отрядов и волонтерских дружин из русских эмигрантов. Эти воинские подразделения активно использовались для борьбы с китайскими партизанами, охраны различных объектов и военно-стратегических коммуникаций, а также после соответствующей подготовки для разведывательно-диверсионной деятельности. Так, например, еще летом 1932 г. генералом Косьминым, по согласованию с начальником японской военной миссии в Харбине Комацубара, было создано 2 формирования по несколько сот человек каждое для охранной службы на Мукден-Шанхай-Гуаньской и строящейся Лафа-Гиринской железных дорогах. Оба формирования, которые, по заверению японского командования, должны были стать ядром Белой армии Маньчжоу-Го, были включены в состав Квантунской армии. Аналогичные отряды из числа русских эмигрантов были созданы и в других ведомствах Маньчжурии, например, при железнодорожной, горной и лесной полиции, отряды по охране концессий и различных объектов. С 1937 г. комплектацией их личного состава занимался 3-й отдел Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии (БРЭМ). Набор в отряды проводился на добровольной основе в основном через объявления в газетах. Численность отрядов колебалась от 20 до 40 человек. Они функционировали на Мулинских копях (начальник — бывший полковник армии Колчака Белянушкин, командир взвода — В. Ефлаков), на объектах концессии «Кондо», находившихся в Мулине, на ст. Яблоня, Ханьдаохецзы и Шитоухецзы (начальник — Н.П. Бекаревич) и др. Следует отметить, что многие служащие охранных и полицейских отрядов со временем направлялись на курсы по подготовке к разведывательно-диверсионной деятельности. В связи с этим интересно привести сведения из протокола допросаВ. К. Дубровского от 29.08.1945 г. о прохождении обучения на курсах лесной полиции.
«...В августе 1943 г. я был по приказанию японской военной миссии на Мулинских копях вместе с охранником Ефлаковым (он умер в мае 1945 г.), направлен на ст. Ханьдаохэцзы на курсы лесной полиции, находившиеся в ведении японской военной миссии. Однако в действительности это были не курсы горной полиции, а курсы разведчиков и диверсантов, готовившихся для засылки на территорию СССР в целях проведения там подрывной работы. Соответственно этому в школе мы проходили следующие предметы.
1. Подрывное дело.
2. Военная подготовка.
3. Методы диверсионной работы.
4. Характеристика и организация Красной Армии.
5. Изучение жизни Советского Союза.
6. Методы перехода государственной границы.
Обучение в школе длилось 6 месяцев. Преподавателями являлись: подрывное дело преподавал поручик Плешко; изучение жизни в Советском Союзе, характеристику и организацию Красной Армии, методы перехода государственной границы преподавали капитан Иванов и поручик Плешко; военную подготовку, методы диверсионной работы преподавал подпоручик Шимко Григорий. В школе обучалось 42–43 курсанта.
Школа состояла из двух взводов и отделения связистов; командир первого взвода — Плешко, второго взвода — Шимко. Отделение связистов готовило агентов радистов-разведчиков для направления их в советский тыл с рацией. Этим отделением командовал старший унтер-офицер Плигин. Школа размещалась вблизи вокзала на ст. Ханьдаохэцзы. Школа существует с 1941 г., при поступлении в школу мы все, курсанты, дали устное обязательство в строжайшей тайне держать сам факт и все, что касается нашего обучения на курсах.
Кроме того, мы дали устное обещание преданно служить японским властям и бороться с коммунизмом за его уничтожение и установление и России монархии. Мы дали устное обещание, письменной подписки у нас не отбирали. ...Я окончил эти курсы в декабре 1943 г. Как раз тогда курсы были расформированы и на их базе был создан русский воинский отряд армии Маньчжоу-Го. Я был оставлен служить в этом отряде в качестве ефрейтора».
К началу 1940-х годов подобные курсы по подготовке кадров для разведывательно-диверсионной деятельности были созданы фактически при всех территориальных японских военных миссиях и их отделениях. Так, согласно справке, составленной в Управлении M ГБ Приморского военного округа при Муданьцзинской военной миссии, с 1944 по 1945 год обучение проводилось в следующих отрядах:
—отряд горно-лесной полиции, дислоцировавшийся в 22 км от ст. Ханьдаохэцзы, под командованием поручика Ильинского;
—полицейский отряд, дислоцировавшийся в деревне Эрдаохэцзы, под командованием капитана Трофимова;
—полицейский отряд на копях в г. Мулине, сформированный в конце 1944 г. под командованием прапорщика Павлова;
—отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Лишучжень, под командованием гюручика Ложенкова;
—отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Ханьдаохэцзы под командованием поручика Лукаша.
Численность этих отрядов составляла примерно по 40 человек. С конца 1930-х годов японцами стали создаваться русские воинские отряды, предназначавшиеся непосредственно для выполнения боевых и разведывательно-диверсионных задач в случае войны с СССР. В связи с этим в конце 1936 г. по плану, разработанному полковником Кавабэ Торасиро из штаба Квантунской армии, было принято решение объединить разрозненные эмигрантские отряды, в том числе и группы лесной, горной полиций, охранных отрядов, прошедших специальное обучение, в единую русскую воинскую часть. Новое формирование, образованное к началу 1938 г. на станции Сунгари-II, получило название «Русский отряд Асано» или «бригада Асано» — по фамилии японского советника полковника Асано Такаси. Он же фактически являлся и командиром отряда, а его помощником — майор Г.Х. Наголен. До сентября 1939 г. отряд Асано назывался пехотным отрядом, затем был переименован в кавалерийский, за что получил определение «скородвижущейся пехоты». Первоначально личный состав бригады насчитывал 150–200 человек, вскоре увеличилсядо семисот, которые были разделены на 5» рот. Отряд был организован по типу воинского подразделения, однако его личный состав проходил специальную подготовку в школе при Японской военной миссии в Харбине, открытой в мае 1938 г. Особое внимание уделялось партизанским действиям. Лекции на эту тему читались главой Русской Фашистской партии К.В. Родзаевским и чинами Харбинской военной миссии. Первоначально срок обучения в школе составлял три года, а затем был сокращен до полутора лет. В первые годы в школу набирались добровольцы, а позднее набор осуществлялся в порядке мобилизации лиц среди русских эмигрантов в возрасте от 18 до 36 лет (главным образом из чинов полиции). Курсантам, успешно прошедшим обучение, присваивалось звание унтер-офицера. В ходе занятий с курсантами особое внимание обращалось на строевую и тактическую подготовку, которая проводилась по уставам японской армии. Большое значение придавалось изучению уставов Красной Армии. Отдельные группы курсантов готовились для выполнения разведывательно-диверсионных заданий153. Асановцы состояли на полном военном довольствии по нормам японской армии, а в период обучения пользовались одним краткосрочным отпуском. В материальном отношении курсанты отряда пользовались даже некоторыми привилегиями по сравнению с военнослужащими японской армии: их семьи полностью получали жалованье призванного по прежнему месту его службы.
До 20 августа 1939 г. военные действия в степях Монголии носили характер отдельных, эпизодических боев. Затем они вылились в широкомасштабную (хотя и оставались на уровне приграничного сражения) операцию, принявшую ожесточенный характер. К этому времени маньчжуро-японские войска были сведены в 6-ю армию (командующий генерал О. Риппо), численностью около 74 тыс. человек, 500 орудий и 182 танкапри поддержке свыше 300 самолетов. В составе 23-й пехотной дивизии Квантунской армии (командующий генерал Комацубара) находились отряды из числа русских эмигрантов, входивших в «бригаду Асано».
Советско-монгольские войска, сведенные в 1-ю армейскую группу (с 19.07.1939 г. — командующий комкор Г.К. Жуков, монгольскими войсками — маршал X. Чойбалсан), насчитывали в своем составе около 57 тыс. человек, 542 орудия и миномета, 498 танков и 385 бронемашин. Группу поддерживали 515 самолетов. Причем в воздушных боях в районе Халкин-Гола советские ВВС впервые в истории применили ракетное оружие. 5 истребителей И-16, вооруженных ракетными снарядами РС-82, сбили 13 японских самолетов.
16 сентября боевые действия были прекращены. Примечательно, что урегулированию конфликта в значительной степени способствовали настойчивые посреднические усилия Германии. Нормализация японо-советских отношений позволяла ей усилить военный блок Германии, Италии и Японии против Англии.
Потери советско-монгольских войск, по официальным данным, составили свыше 18,5 тыс. человек убитыми и ранеными; японо-маньчжурских — около 61 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными. В их числе были и русские эмигранты из «бригады Асано», по сведениям Д. Стефана, уничтоженной почти полностью.
Значительные потери со стороны советских войск, согласно исследованиям последних лет, были во многом связаны с недостаточной подготовкой командного состава задействованных частей и с ошибками командования армейской группы. Так П.С. Рыбалко впоследствии писал: «...на Халкин-Голе и в Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди — командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта»142. В приказе наркома обороны от 12 июля 1939 г. с оценкой действий командования 57-го особого корпуса также отмечалось: «... Стремлением «перейти в атаку и уничтожить противника», как об этом часто пишете, дело не решается. Считаю недопустимо легкомысленным бросать наши танки ротами на противника, что вы делали неоднократно. Мы несем огромные потери в людях, матчасти не столько от противника, сколько оттого, что вы, командиры, полагаете достаточным только желание и прорыв. Необходима организованность, продуманность действий. Взаимодействие родов войск почти отсутствует, особенно слабо увязана работа авиации с наземными войсками».
В результате напряженности отношений между СССР и Японией территория Маньчжурии продолжала оставаться плацдармом для формирования русских отрядов. Первые русские воинские отряды как отдельные боевые единицы начали создаваться в начале 1930-х годов в годы оккупации Японией Маньчжурии. Они формировались на базе вспомогательных охранных отрядов и волонтерских дружин из русских эмигрантов. Эти воинские подразделения активно использовались для борьбы с китайскими партизанами, охраны различных объектов и военно-стратегических коммуникаций, а также после соответствующей подготовки для разведывательно-диверсионной деятельности. Так, например, еще летом 1932 г. генералом Косьминым, по согласованию с начальником японской военной миссии в Харбине Комацубара, было создано 2 формирования по несколько сот человек каждое для охранной службы на Мукден-Шанхай-Гуаньской и строящейся Лафа-Гиринской железных дорогах. Оба формирования, которые, по заверению японского командования, должны были стать ядром Белой армии Маньчжоу-Го, были включены в состав Квантунской армии. Аналогичные отряды из числа русских эмигрантов были созданы и в других ведомствах Маньчжурии, например, при железнодорожной, горной и лесной полиции, отряды по охране концессий и различных объектов. С 1937 г. комплектацией их личного состава занимался 3-й отдел Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии (БРЭМ). Набор в отряды проводился на добровольной основе в основном через объявления в газетах. Численность отрядов колебалась от 20 до 40 человек. Они функционировали на Мулинских копях (начальник — бывший полковник армии Колчака Белянушкин, командир взвода — В. Ефлаков), на объектах концессии «Кондо», находившихся в Мулине, на ст. Яблоня, Ханьдаохецзы и Шитоухецзы (начальник — Н.П. Бекаревич) и др. Следует отметить, что многие служащие охранных и полицейских отрядов со временем направлялись на курсы по подготовке к разведывательно-диверсионной деятельности. В связи с этим интересно привести сведения из протокола допросаВ. К. Дубровского от 29.08.1945 г. о прохождении обучения на курсах лесной полиции.
«...В августе 1943 г. я был по приказанию японской военной миссии на Мулинских копях вместе с охранником Ефлаковым (он умер в мае 1945 г.), направлен на ст. Ханьдаохэцзы на курсы лесной полиции, находившиеся в ведении японской военной миссии. Однако в действительности это были не курсы горной полиции, а курсы разведчиков и диверсантов, готовившихся для засылки на территорию СССР в целях проведения там подрывной работы. Соответственно этому в школе мы проходили следующие предметы.
1. Подрывное дело.
2. Военная подготовка.
3. Методы диверсионной работы.
4. Характеристика и организация Красной Армии.
5. Изучение жизни Советского Союза.
6. Методы перехода государственной границы.
Обучение в школе длилось 6 месяцев. Преподавателями являлись: подрывное дело преподавал поручик Плешко; изучение жизни в Советском Союзе, характеристику и организацию Красной Армии, методы перехода государственной границы преподавали капитан Иванов и поручик Плешко; военную подготовку, методы диверсионной работы преподавал подпоручик Шимко Григорий. В школе обучалось 42–43 курсанта.
Школа состояла из двух взводов и отделения связистов; командир первого взвода — Плешко, второго взвода — Шимко. Отделение связистов готовило агентов радистов-разведчиков для направления их в советский тыл с рацией. Этим отделением командовал старший унтер-офицер Плигин. Школа размещалась вблизи вокзала на ст. Ханьдаохэцзы. Школа существует с 1941 г., при поступлении в школу мы все, курсанты, дали устное обязательство в строжайшей тайне держать сам факт и все, что касается нашего обучения на курсах.
Кроме того, мы дали устное обещание преданно служить японским властям и бороться с коммунизмом за его уничтожение и установление и России монархии. Мы дали устное обещание, письменной подписки у нас не отбирали. ...Я окончил эти курсы в декабре 1943 г. Как раз тогда курсы были расформированы и на их базе был создан русский воинский отряд армии Маньчжоу-Го. Я был оставлен служить в этом отряде в качестве ефрейтора».
К началу 1940-х годов подобные курсы по подготовке кадров для разведывательно-диверсионной деятельности были созданы фактически при всех территориальных японских военных миссиях и их отделениях. Так, согласно справке, составленной в Управлении M ГБ Приморского военного округа при Муданьцзинской военной миссии, с 1944 по 1945 год обучение проводилось в следующих отрядах:
—отряд горно-лесной полиции, дислоцировавшийся в 22 км от ст. Ханьдаохэцзы, под командованием поручика Ильинского;
—полицейский отряд, дислоцировавшийся в деревне Эрдаохэцзы, под командованием капитана Трофимова;
—полицейский отряд на копях в г. Мулине, сформированный в конце 1944 г. под командованием прапорщика Павлова;
—отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Лишучжень, под командованием гюручика Ложенкова;
—отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Ханьдаохэцзы под командованием поручика Лукаша.
Численность этих отрядов составляла примерно по 40 человек. С конца 1930-х годов японцами стали создаваться русские воинские отряды, предназначавшиеся непосредственно для выполнения боевых и разведывательно-диверсионных задач в случае войны с СССР. В связи с этим в конце 1936 г. по плану, разработанному полковником Кавабэ Торасиро из штаба Квантунской армии, было принято решение объединить разрозненные эмигрантские отряды, в том числе и группы лесной, горной полиций, охранных отрядов, прошедших специальное обучение, в единую русскую воинскую часть. Новое формирование, образованное к началу 1938 г. на станции Сунгари-II, получило название «Русский отряд Асано» или «бригада Асано» — по фамилии японского советника полковника Асано Такаси. Он же фактически являлся и командиром отряда, а его помощником — майор Г.Х. Наголен. До сентября 1939 г. отряд Асано назывался пехотным отрядом, затем был переименован в кавалерийский, за что получил определение «скородвижущейся пехоты». Первоначально личный состав бригады насчитывал 150–200 человек, вскоре увеличилсядо семисот, которые были разделены на 5» рот. Отряд был организован по типу воинского подразделения, однако его личный состав проходил специальную подготовку в школе при Японской военной миссии в Харбине, открытой в мае 1938 г. Особое внимание уделялось партизанским действиям. Лекции на эту тему читались главой Русской Фашистской партии К.В. Родзаевским и чинами Харбинской военной миссии. Первоначально срок обучения в школе составлял три года, а затем был сокращен до полутора лет. В первые годы в школу набирались добровольцы, а позднее набор осуществлялся в порядке мобилизации лиц среди русских эмигрантов в возрасте от 18 до 36 лет (главным образом из чинов полиции). Курсантам, успешно прошедшим обучение, присваивалось звание унтер-офицера. В ходе занятий с курсантами особое внимание обращалось на строевую и тактическую подготовку, которая проводилась по уставам японской армии. Большое значение придавалось изучению уставов Красной Армии. Отдельные группы курсантов готовились для выполнения разведывательно-диверсионных заданий153. Асановцы состояли на полном военном довольствии по нормам японской армии, а в период обучения пользовались одним краткосрочным отпуском. В материальном отношении курсанты отряда пользовались даже некоторыми привилегиями по сравнению с военнослужащими японской армии: их семьи полностью получали жалованье призванного по прежнему месту его службы.