Первые недели в Белфасте были для нас просто раем на земле. Мы патрулировали в районе шоссе Фоллс и Гросвенор и на улице Дивис. Это католический район, и мы очень тепло общались с местными жителями. В протестантские районы мы почти не захаживали. Несмотря на то, что проды1 называют себя «британцами», на нас они смотрели, прежде всего, как на сочувствующих их врагам — католикам.
Католики-мужчины, в массе своей безработные, выглядели угрюмо и здоровались, смотря исподлобья. А их жёны и дети, напротив, были очень дружелюбными. Стояла августовская жара, и эти открытые и добросердечные люди обращались к нам с такими словами: «Как служба, солдатик?», «Ваши мамы буду гордиться вами!», «Да хранит вас Бог, служилые!», «Давай, томми2, чайку насыплю, и на вот, печеньку держи!»
Мы не любили местную полицию и считали (отчасти незаслуженно), что эти ребята в Северной Ирландии совсем бесполезны. Для нас отвели зону патрулирования в рабочих кварталах — захламленных, грязных трущобах с сортирами на улице и прочими подобными прелестями — в таких райончиках большинство из нас и выросло.
На патруль мы выходили с закатанными рукавами — было жарко и тогда ещё безопасно.Кто-тоносил каски (один парень даже упал в обморок, не сняв на жаре стальной шлем), но большинство предпочитало береты. До нас доходили слухи о перестрелках в других частях Белфаста, но поблизости было тихо. Газета Дейли Миррор проводила кампанию под лозунгом «Отомкните штыки!», призыву которой мы и последовали. Но в воздухе уже витало ощущение, что наше спокойствие подходит к концу.
И уже совсем скоро, увы, время чаепитий, печенек и подносов с бутербродами для нас закончилось.
Сержант Рой Девис, Королевский валийский полк, 1969
В те мрачные дни, когда закон и порядок в Ольстере рушились буквально на наших глазах, нас вызвали в полицейский участок на Спрингфилдском шоссе. Прибыв на место, мы не обнаружили ни одного полицейского — все просто сбежали, не будучи в силах справиться с разгулом анархии на улицах города. Зато печально известные вспомогательные военизированные формирования полиции,Б-спецы, гремели на всю округу — они рыскали по городу, уничтожая всё и всех на своём пути.
Мы увидели старушку, которую в инвалидной коляске катил кудато её внук. Она не переставая рыдала, всё тело её было залито кровью. Внук сказал, что это озверевшие Б-спецынапали на бабушку и избили её. Этигоре-полицейскиебыли полностью неконтролируемы.
Я помог довезти бабушку в укрытие полицейского участка и прошептал ей: «Теперь Вы в безопасности». Мы обработали ей раны и оставили у себя.
В тот же день один наш боец получил ранение из дробовика12-гокалибра, но, к счастью, ранение оказалось не столь серьёзным, он полностью восстановился. Я думаю, тот боец стал первым британским солдатом, раненым из огнестрельного оружия в этом конфликте. И я почти уверен, что ранил егокакой-то Б-спец. Позже мы взяли их под контроль, но тогда они творили, что хотели.
Одна картина никак не выходит у меня из головы: сотни католиков, в основном женщины и дети, живой рекой тянущиеся мимо нашего расположения в сторону спасительного убежища — своей церкви, стоящей ярдах в пятидесяти за полицейским участком. Тогда я просто не мог поверить своим глазам — такое громадное количество домов горело, дым и пламя были повсюду. Наш командир сказал, что отныне мы выполняем роль полиции, но не должны забывать о том, что в первую очередь мы всё-такисолдаты.
В ту ночь я стоял в карауле у входа в участок, когда внезапно прямо на меняоткуда-тосо стороны домов, стоявших напротив, выбежала женщина с перекошенным лицом, а за ней бежал осатаневший мужчина, размахивая разделочным ножом. Женщина спряталась за мою спину, ища защиты, и вскрикнула: «Он хочет убить меня!» У меня в руках былпистолет-пулемёт, и я, передёрнув затвор, навёл его на «мясника» и крикнул: «Стоять! Ещё шаг — я стреляю!» Он что-тонечленораздельно прокричал, потом выматерился, развернулся и исчез. Я отвёл бедную перепуганную женщину в здание и вернулся на пост.
Продолжение