Введение
Точное число русских белогвардейцев, воевавших в Испании, установить невозможно. По-видимому, от 80 до 100 человек пересекли границу, чтобы присоединиться к войскам генерала Франко в качестве добровольцев. Еще 10 русских записались в 1938 году в испанский Иностранный легион. По крайней мере две более многочисленные группы служили в карлистских частях, а несколько человек несли службу в рядах регулярной армии. Белогвардейский генерал Николай Шинкаренко отмечает в своих воспоминаниях, что с февраля 1937 года и до конца испанской войны он встретил в подразделениях националистов около 50 белых добровольцев. Еще один доброволец-франкист, Антон Яремчук, говорит о 80 русских, сражавшихся у Франко. В другом месте он приводит еще бóльшую цифру, ссылаясь на советскую газету от октября 1937 года, перечислявшую имена 128 русских эмигрантов, воевавших в армии националистической Испании. По крайней мере 180 человек из батальона Корнилова изъявляли готовность поступить на испанскую службу в последние месяцы 1936 года, хотя нам не известно, всем ли из них удалось добраться до Испании. Наконец, некий грузинский князь привел с собой шесть соотечественников, намеревавшихся восстановить связь между «древней Иберией и Грузией».
Так или иначе, но общее число было небольшим, даже если сделать поправку на высокие боевые потери среди русских. Яремчук и Шинкаренко, независимо друг от друга, сетовали на малочисленность добровольцев. Согласно Яремчуку, многие из его бывших сослуживцев, живя в эмиграции, просто отчаялись изменить свое положение к лучшему. Аналогичным образом и Шинкаренко осуждал «мягкотелость» эмигрантской молодежи. По его словам, несмотря на наличие в ее среде скаутских групп, кадетских подразделений и спортивных организаций, которые во времена империи могли бы воспитывать мужчин в военно-патриотическом духе, молодые русские эмигранты отвернулись от традиций и упустили блестящую возможность приобрести в Испании военный опыт, который мог помочь России. Важно также иметь в виду, что русское участие в испанской гражданской войне сдерживалось и командованием националистов, жестко регулировавшим въезд бывших белогвардейцев во франкистскую Испанию.
В большинстве своем белогвардейцы были единодушны с Франко в том, что гражданская война представляет собой «крестовый поход против коммунизма». Однако между испанцами и русскими существовали очевидные разногласия относительно последствий их общего предприятия. Для русских эмигрантов гражданская война в Испании представлялась возможностью реализовать грандиозный, хотя и романтический, замысел: воссоздать Добровольческую армию, рассеянную в изгнании. Благодаря офицерам и солдатам, снова надевшим военное обмундирование, моральный дух белогвардейцев должен был повыситься, а это позитивно сказалось бы и на всем сообществе эмигрантов. Нанеся решающий удар по большевикам на Пиренейском полуострове, возрожденная русская армия была бы готова вернуться домой и освободить матушку-Россию. Слабым местом в этом победоносном сценарии оказались Франко и его генералы. Русские ветераны и их организации не вызывали у них особого интереса, а фантасмагорический план использовать Испанию как тренировочный полигон для беглой Белой армии не пользовался симпатией.
Карьера генерала Шинкаренко, бывшего наиболее высокопоставленным белогвардейцем, оказавшимся в Испании, свидетельствует о трудностях, с которыми русские монархисты сталкивались во время гражданской войны. Этот офицер вынужденно признавал тот факт, что чаяния лидеров Белой армии касательно развития событий в Испании решительно противоречили ожиданиям испанцев, которым те служили.
Международные события и русские эмигранты
К середине 1930-х годов международная политика начала непосредственно сказываться на жизни русского зарубежья. Кипучая энергия гитлеровского государства и его воинствующий антикоммунизм покончили с достаточно ровным отношением русских эмигрантов к нацизму. «Пораженцы»состоявшие из представителей правых группировок, относились к новой Германии с благосклонностью. Считая главной задачей устранение Сталина, они были готовы к союзу с Гитлером, если это посодействует падению большевистского режима. В отличие от них «оборонцы» заявляли,о русские патриоты должны поддерживать свою страну перед лицом внешней угрозы. В их число входили не только левые эмигранты, включая эсеров, но и генерал Антон Деникин с некоторыми его сторонниками.
Гражданская война в Испании, получившая широкий международный резонанс, тоже расколола эмигрантское сообщество. Бóльшая часть эсеровских и меньшевистских журналов выступили против Франко. Его победа, настаивали они, поддержит фашистскую Италию и нацистскую Германию, а во Франции укрепит националистические группировки, не любившие всех эмигрантов, включая русских. Подобное прочтение политической ситуации было вполне правильным. Правительство Народного фронта, возглавляемое Леоном Блюмом, сделавшее для урегулирования правового положения русских, проживавших во Франции, гораздо больше, чем какое-либо другое французское правительство, постоянно подвергалось неистовым нападкам французских фашистов.
Но в большинстве своем, как показал инцидент, произошедший в октябре 1936 года, русские изгнанники не признали французский Народный фронт и солидаризовались с Франко. Тогда либеральный православный журнал напечатал статью, в которой преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института раскритиковал «лицемерие» Франко, обвинив его в проведении «крестового похода» во имя христианства при одновременном установлении тирании. Эти размышления вызвали бурю негодования в православных кругах Парижа, громко потребовавших увольнения автора. Его публично отчитал и парижский митрополит, хотя в конечном счете виновнику скандала удалось сохранить работу.
Генерал Деникин решительно поддерживал Франко, но был категорически против того, чтобы русские добровольцы отправлялись воевать на стороне националистической Испании. В этом пункте Деникин отходил от позиции учрежденного бароном Петром Врангелем Русского общевоинского союза (РОВС), руководители которого призывали своих членов вливаться в ряды франкистов. Как бы то ни было, к тому времени Деникин уже отошел от проблем, которыми интересовался РОВС, заявив о намерении начать спокойную и размеренную жизнь писателя-мемуариста.
Но бывшее царское и белое офицерство все больше интересовалось испанскими событиями. С середины 1936 года во французской прессе начали появляться сообщения о гражданах разных стран, отправлявшихся через Париж в Испанию, чтобы присоединиться к интернациональным бригадам республиканцев. С этого же времени РОВС начал проводить все более настойчивые параллели между националистической Испанией и царской Россией. Союз регулярно организовывал для своих членов курсы по военной и политической истории. В июле 1936 года Валерий Левицкий, бывший руководитель политического департамента в правительстве Врангеля, прочитал курс лекций по международным отношениям, в котором затрагивалось знаменитое убийство испанского монархиста Кальво Сотело, послужившее, как известно, поводом к началу гражданской войны. Лектор уподоблял стремление РОВС победить большевиков и восстановить императорскую Россию той борьбе, которую вел Франко в католической Испании. Русская православная церковь в Париже и в других местах сочувствовала инициативам католического движения «Pro Deo», направленным на защиту католической церкви от коммунизма. По мнению его сторонников, политика секуляризации, проводимая революционерами в Мексике, России и Испании, была частью всемирного заговора атеистов по утверждению безбожия и сатанизма.
Казалось, интересы русских белогвардейцев и испанских националистов во многом совпадали. В связи с этим РОВС и его члены приветствовали возможность поддержать Франко. В конце 1936 года председатель РОВС, генерал Евгений Миллер, командировал генерала Павла Шатилова, бывшего корниловца, в Испанию, чтобы провести в штабе националистов переговоры об отправке за Пиренеи крупного подразделения бывших военнослужащих Белой армии. Но эти усилия ничем не увенчались. Для сбора белогвардейцев со всей Европы требовались большие деньги, которые путем многоступенчатых переговоров рассчитывали получить в Италии. Итальянское правительство, действительно, на определенном этапе предоставило русским эмигрантам обмундирование, а некоторые из них смогли вступить в итальянские смешанные бригады, однако большего от итальянцев добиться не удалось. А лаконичные и неизменно отрицательные ответы Франко на предложения сформировать наряду с испанским Иностранным легионом Отдельный русский батальон вообще губили инициативу на корню. Франко не желал, чтобы националистическая Испания стала плацдармом для возрождения изгнанной Белой армии.
Шатилов вернулся в Париж с известием о том, что националисты разрешат пересечь границу лишь небольшим группам русских добровольцев. В результате 58 корниловцев, которые готовы были отправиться в Испанию немедленно, были разбиты на небольшие команды, получив приказ готовиться к отправке.
Надо сказать, что отношения между русскими эмигрантами и принявшими их французами всегда оставались довольно натянутыми. В мае 1932 года психически неуравновешенный русский эмигрант Павел Горгулов убил президента Французской Республики Поля Думера во время мемориальной церемонии РОВС, посвященной русским ветеранам Первой мировой войны. Это событие, как и последующая казнь Горгулова, вызвали взрыв общественного негодования в отношении русских и многочисленные призывы к полному изгнанию эмигрантов. В первый год испанской войны русская эмиграция снова оказалась в центре внимания в связи с другим сенсационным событием. 24 сентября 1937 года среди бела дня и неподалеку от собственной квартиры был похищен генерал Евгений Миллер, председатель РОВС. За семь лет до того аналогичным образом исчез его предшественник на этом посту, генерал Александр Кутепов. В ходе полицейского расследования выяснилось, что в тот же день бесследно исчез и генерал Николай Скоблин, заместитель Миллера в РОВС. В прессе сообщалось о связи Скоблина с советскими спецслужбами; журналисты предполагали, что он вернулся в Советский Союз или был тайно переправлен НКВД в республиканскую Испанию, где был впоследствии ликвидирован. В любом случае о Скоблине больше никогда не слышали. Его жена, известная исполнительница народных песен и любимица эмигрантского сообщества Надежда Плевицкая, была арестована, предстала перед судом и получила пятнадцать лет французской тюрьмы.
Пресса пестрела сенсационными сообщениями об этом деле. И левые, и правые в один голос заявляли о нежелательности присутствия во Франции крупных иностранных общин. Газета социалистической партии «LePopulaire» утверждала,о правое крыло русской эмиграции было недовольно Миллером из-за того, что он недостаточно активно призывал членов РОВС записываться в армию Франко. Газета «L’Humanité»,чатный орган Французской коммунистической партии, поднимала вопрос о возможном пособничестве военной организации РОВС в этом деле. Оба издания делали довольно неприятный прогноз: укрываемая Францией армия русских реакционеров превратится в угрозу национальной безопасности в случае сколько-нибудь значительного потрясения французской государственности. В свою очередь русские эмигранты считали, что французское правительство само позволяло агентам большевиков безнаказанно пребывать во Франции, но при этом в каждом зловещем событии спешило обвинить бывших белогвардейцев.
Для РОВС и отставного офицерства, представляемого этой организацией, идущая неподалеку чужая гражданская война едва ли могла быть более своевременной. Столкнувшись во Франции с нарастающей политической нестабильностью и ростом недоверия ко всем иностранцам, в особенности к русским, «бывшие» могли справиться с этими проблемами, присоединившись к франкистам для реализации своего воинского призвания. Энтузиазм белых ветеранов в отношении военной авантюры в Испании подкреплялся также желанием покончить с гражданской жизнью.
48-летний Шинкаренко был рад оставить позади «одиннадцать несчастных лет» в Париже, проведенные без друзей, в компании престарелой матери. Яремчук, которому в 1937 году исполнилось 47 лет, расплатился за квартиру, раздал знакомым свое небогатое имущество и уехал с небольшим саквояжем, в котором лежали только смена белья и документы. Когда французский чиновник в Париже, к которому он обратился за разрешением на выезд, спросил, не желает ли он поступить на службу во французскую армию, он категорически отверг такую возможность. Французское правительство, по его словам, было «полно евреев» и враждебно к белым русским, так что он с облегчением оставлял безбожную Францию ради богобоязненной Испании.
Белогвардейцы в Испании
Русские отправлялись в Испанию в надежде, что через Мадрид будет пролегать обратная дорога в Санкт-Петербург. Эти настроения были зеркальным отражением идеи, вдохновлявшей многих других эмигрантов, вступавших в республиканские интернациональные бригады. В долгосрочной перспективе миссией Белой России виделась победа над безбожным коммунизмом в Испании, позволяющая затем открыть на родине второй раунд борьбы с большевиками, из которого белым суждено будет выйти победителями. Биографии 38 белых волонтеров говорят о том, что все они были людьми среднего возраста, профессиональными военными царской армии и ветеранами, прошедшими Первую мировую и гражданскую войны в России. Почти каждый из них эвакуировался из Крыма с войсками Врангеля.
Баронесса Мария Врангель, вдова покойного генерала, проживавшая в Бельгии, создала комитет для оказания помощи семьям военнослужащих, отправившихся сражаться на стороне националистов. Во время войны ее брюссельская группа собрала средства для поездки в Испанию православного священника, отца Александра Шабашева, для духовного попечения над русскими добровольцами. Этот священнослужитель был награжден за храбрость в годы Первой мировой войны, а во время гражданской войны в Крыму благословлял врангелевцев на бой. На протяжении десяти дней он колесил по всему Арагонскому фронту, проводя православные службы и принимая причастие. В Испании служили еще три православных священника. Среди них был князь Иван Шаховской, в годы Второй мировой войны окормлявший православную общину Берлина, а позже ставший архиепископом Сан-Франциско.
Печатный орган РОВС, журнал «Часовой», открыто выступал за Франко, а его главный редактор Василий Орехов принимал деятельное участие в отборе первого контингента новобранцев для националистической Испании. Пока эти добровольцы воевали, РОВС изыскивал деньги для отправки на фронт одежды, сигарет и шоколада, а его журналпо спискам, составленным руководством РОВС, распределял помощь между их семьями.
На протяжении всей испанской войны «Часовой»публиковал восторженные статьи о Франко, националистической Испании и пугающие материалы о жизни при «красных». Шинкаренко говорит даже о том, что генерал Франко материально поддерживал Орехова. Так это или нет, сказать трудно. Конечно, выступления Франко регулярно перепечатывались в этом издании, а глава франкистов несколько раз выражал на его страницах свою признательность за поддержку. Например, в номере от 15 ноября 1936 года он поблагодарил редактора за горячие поздравления в адрес националистов в связи с «блестящими победами наших героических войск над красными ордами». Каудильо также говорил о «Часовом»как о «замечательном журнале», вносившем большой вклад в «общее дело». Значительная часть каждого выпуска в период гражданской войны была посвящена именно Испании; в журнале имелась постоянная рубрика «Письма из Испании», где русские добровольцы рассказывали о фронтовой жизни.
Но, несмотря на общую ненависть к коммунизму и убеждение в том, что республиканская Испания является полностью «красной», интеграция белых добровольцев в армию Франко проходила нелегко. Напряженность во взаимоотношениях между франкистами и белогвардейцами отражала взаимное недоверие, нараставшее с обеих сторон.
Первым препятствием для русских, желавших записаться в армию Франко, стало пересечение испанской границы. Белые отправлялись на юг малыми группами. Подобно добровольцам-интернационалистам, пешком преодолевавшим Пиренеи из Франции, русские антикоммунисты платили контрабандистам, чтобы те провели их через горы. Первая партия осуществила такой переход в октябре 1936 года.
12 февраля 1937 года генералы Анатолий Фок и Николай Шинкаренко в сопровождении двух младших офицеров прибыли в Сан-Себастьян. Местные дворяне встретили их с большой любезностью, устроив в комфортабельной гостинице. На следующий день русские отправились в Бургос, чтобы завербоваться на службу. Здесь, однако, они столкнулись с серьезной проблемой. Армейское начальство франкистов не пожелало принять генерал-майора Фока, несмотря на то, что он был высокопоставленным русским военным, участвовавшим как в Первой мировой, так и в гражданской войне в России. Испанцы посчитали, что в свои 57 лет он был слишком стар, чтобы воевать. Ему посоветовали вернуться во Францию, что стало настоящим потрясением для Фока. Он попросил не принимать во внимание его военные заслуги, зачислив на службу в качестве простого солдата, но ему вновь отказали. Как находчивый и сообразительный человек Фок предложил вынести суждение о его возрасте исходя из практики. На глазах у изумленной аудитории он выхватил ружье у стоявшего рядом караульного и ловко выполнил серию сложных военных трюков. После такой демонстрации удали и энтузиазма испанцы уступили и подписали с ним контракт.
Второй сложностью для русских стал выбор непосредственного места службы. Первоначально верховное командование националистов собиралось отправлять их во французский батальон. Никто из русских не говорил по-испански и, поскольку большинство прибыло из Парижа, было решено считать их франкоговорящими. Это казалось разумным решением, но Шинкаренко и Фок решительно отказались служить с французамитаккак не питали симпатий к «безбожной Франции». Вместо этого они предпочли присоединиться к карлистам, у которых чувствовали себя как дома. Карлистский лозунг «Бог, родина и король» напоминал их собственный – «За веру, царя и Отечество». Кроме того, карлисты позволяли русским выходить на парады под царским флагом и носить на рукавах трехцветные монархические нашивки.
Еще одна группа из семи русских эмигрантов выехала из Парижа 16 марта 1937 года и прибыла в Ирун, где через несколько дней к ней присоединились другие отряды. По крайней мере два подразделения белогвардейцев влились в карлистские части. Самая большая группа русских эмигрантов была зачислена в подразделение Марко де Белла. Они храбро сражались в ожесточенных боях при Бельчите в августе–ноябре 1937 года. Кроме того, русские привлекались к организации радиопередач, подготавливаемых националистами для республиканцев. В этом проекте, по-видимому, отразилась убежденность франкистов, что все иностранцы, воюющие за республику, так или иначе были русскими, хотя в действительности в интернациональных бригадах служило очень мало выходцев из России.
Испанские власти не признавали российских воинских званий, и поэтому все русские офицеры начинали военную карьеру заново – в качестве рядовых. Для профессиональных военных это было оскорблением, тем более что многие из них считали подготовку, полученную в царской армии и подкрепленную опытом двух крупных войн, чем-то недостижимым для испанцев. (Русские, правда, проиграли обе эти войны.) Как и другим иностранным добровольцам, служившим у националистов, русским пришлось привыкать к испанским командам и уставам. Первоначальная подготовка, которую получали Фок и Шинкаренко, включала в основном строевые навыки; генералы презрительно называли это дурной шуткой. Нет нужды говорить, что такое отношение не способствовало взаимной любви русских и испанцев.
Особенно удручающим обстоятельством русским военным казалось то, что большинство испанцев, с которыми они встречались, вообще не представляли, что бывают русские какого-то другого цвета, помимо красного. Испанцы также почти не знали о том, что Россия была страной с такой же древней и славной религиозной и имперской традицией, как и Испания. Для националистов понятия «русский», «красный», «Коминтерн» и «коммунист» были взаимозаменяемыми. Как следствие, испанцы с трудом верили, что русские способны быть «белыми», монархистами и антикоммунистами.
Типичными выглядят жалобы белого добровольца, сообщавшего на страницах «Часового» о глубоко раздражавших его рассуждениях испанцев о том, что «Троцкий убил Ленина» или, хуже того, что «владыка Сталин сверг прежнего царя». По словам другого корреспондента этого журнала, он был чрезвычайно тронут, услышав от испанского сослуживца признание в том, что, повстречав белогвардейцев в Испании, тот впредь не будет считать всех русских коммунистами. Ранее этому русскому солдату постоянно приходилось объяснять испанцам, что Россия и СССР не одно и то же.
Испанское невежество по части русской истории, включая элементарное незнание того факта, что с 1917 года русские раскололись на большевиков и их противников, влекло за собой то, что русские добровольцы зачастую чувствовали себя изолированными в своих батальонах, постоянно ощущая нужду доказывать военную и политическую состоятельность. Отставной офицер, направленный в часть карлистов, испытал немалое облегчение, когда по прибытии в часть встретил на этом участке Арагонского фронта еще нескольких русских. Хотя они были завербованы в качестве «простых солдат», всем им очень скоро удалось продемонстрировать знания и умения офицерского уровня. По мнению упомянутого новобранца, это заставляло испанцев относиться к русским как к «братьям».В большом материале для «Часового» тот же доброволец подчеркивал, насколько важно было поддерживать репутацию солдата русской императорской армии. Испытывая признательность за возможность носить царские нашивки и русские медали, солдат высказал мнение, что с большевиками надо бороться на фронте, а не в ресторанах и конференц-залах Парижа.
Отсутствию у испанцев представления о русских изгнанниках и их истории соответствовало столь же упрощенное восприятие русскими окружавших их испанских реалий.Иберийский опыт очень часто воспринимался белыми сквозь призму гражданской войны в России, а ее обстоятельства механически переносились на Испанию. Именно в ходе тех эпохальных событий складывалось «белое» миросозерцание. Как следствие, в большинстве русских описаний испанской гражданской войны особенности местной ситуации почти не просматриваются. Испанский ландшафт служит лишь декорацией для привычного сражения междурусскими белогвардейцами и русскими большевиками – как в английском кукольном театре, где злой красный Панч обводит вокруг пальца самоотверженную и простодушную белую Джуди.
Язык, с помощью которого русские добровольцы описывают свой пиренейский опыт, вполне предсказуем. Типичным можно считать рассказ русского эмигранта, присоединившегося к франкистам в испанском Марокко. Его определили в испанскую регулярную армию, а боевое крещение состоялось вАндалусии, но, тем не менее, своими настоящими противниками этот боец считал русских большевиков, а не испанских республиканцев. По его словам, большевики совершали в Испании такие же зверства, как и в России:повсюду были сожженные церкви и трупы священников, а в одном маленьком городке «белым» достались портреты Сталина и Ленина, а также антирелигиозныеплакаты и атеистические брошюры. Все это, продолжает он, производилось по специальному указанию Сталина, переданному его мадридским агентам. В Испании Красная армия вела себя так же, как и в России. Испанская гражданская война разворачивалась под полным контролем Сталина. Он лично приказывал расстреливать офицеров и солдат после каждого поражения красноармейцев. В Испании, как и в России, Белая армия «защищает веру, культуру и всю Европу».
Публикации «Часового» нередко настаивали на том, что Испания стала частью всемирного «иудео-большевистского заговора»; на это, по мнению авторов журнала, однозначно указывали еврейские фамилии лидеров республики, сталинских офицеров и членов Комитета по применению соглашения о невмешательстве в дела Испании. Соответственно, писал редактор журнала, победа Франко станет «жестоким ударом по мировому коммунизму», ведь «красная власть в Испании – это огромный шаг к большевизации Европы». Почти все испанские статьи «Часового» связывали и сопоставляли Испанию и царскую Россию. Так, испанский корреспондент РОВС писал, что, чем больше он сравнивал две войны, тем меньше понимал, как вообще «белые» могли проиграть в России. Ведь если речь шла о «белой контрреволюционной гидре», как выражались большевики, а в Испании победа белых над красными кажется несомненной, то почему за три года гражданской войны в России они были разгромлены?
Перевод с английского Андрея Захарова
Продолжение