Глава 6
По телевизору гнали какую-то муру. Толпа идиотов, под веселые завывания диктора, радостно прыгала в мерзкого вида лужу, и как свиньи барахтались там. Впрочем, мне было всё равно.
Виски глушил мой интерес ко всему происходящему, на секунды позволяя забыть произошедшее. Пятый стакан был уже наполовину пуст, я грел в руке его ржавый наполнитель, перед тем как окончательно осушить одним глотком. Мерзость страшная, но водки в этом чертом забытом баре не оказалось. Тут был еще скотч, но название ассоциировалось у меня с клейкой лентой, а пиво не могло заглушить ту боль, что взорвалась внутри, поэтому выбор пал всё же на обычный виски, со вкусом дрянного самогона.
Бар сам по себе не очень-то и большой. Относительно чистый, с десятком небольших столиков в полумраке стен. Ну и с высокой барной стойкой, за которой я и расположился, тупо глядя в небольшой цветной телевизор, притороченный к стене хитроумным кронштейном.
Я пялился в этот мерцающий экран, но мысли мои были далеко.
Вчерашний вечер. Четверо ангелочков были заперты у себя в комнате. Я сказал им, что куда-либо ехать уже поздно, и что как только рассветёт, мы отправимся в путь. Как только повернулся ключ, и отгородил их от этого сумрачного мира, я медленно спустился по обитой зеленым ковролином лестнице и уселся на кресло, напротив связанных приёмных родителей.
Сколько прошло времени пока я наконец решился, даже не знаю. Может час, может два. Наконец, присев к мычащим и стонущим «родителям», я из нагрудного кармана достал фотографию моей дочери.
- Глядите, твари! – шипел я, даже и не думая о том, что меня не понимают. – Это Даша, моя дочь. Вы, паскуды, её убили, ведь так?
Нужно было видеть их глаза, когда они поняли кто я. Они прекрасно осознали, что я пришел не за их деньгами, драгоценностями и машиной. Я пришел за ними…
И всё же, ошибиться не хотелось. Натянув тонкие медицинские перчатки, я устроил импровизированный блиц-обыск. Деньги и ценные вещи бросались просто на диван, а всё более-менее заслуживающее внимания – укладывалось на журнальный столик. Например, туда легла стопка журналов с порнографией, взятых с верхней полки одного из шкафов. С детской порнографией.
Ухватившись за это, как за соломинку, я влез в ноутбук, стоявший неподалеку от большого плазменного телевизора. Пятнадцать минут блужданий в нём, и я нашел что искал. Детское порно. Мальчики, девочки, там были все, главное, что не старше десяти-двенадцати лет.
Это стало последним камнем на моих внутренних весах. Сопротивляющихся и дергающихся педофилов я оттащил в ванную комнату на первом этаже. Толстяк был подцеплён за руки на держателе для душа, над самым сливом акриловой ванны, жена же пристроилась у его ног.
Нет смысла описывать, что я с ними сделал, хотя эта картина до сих пор довольно ярко стоит у меня перед глазами. Как плоскогубцы ломали пальцы на руках, как зубочистки загонялись под ногти, как… Не важно. Главное я был спокоен и сдержан. У меня была цель, чтобы эти сволочи умерли не сразу, а помучавшись. И они мучились.
Это был мой осознанный выбор. Но как с этим выбором жить дальше – я не представлял.
Еще утром, припарковав автомобиль у сельского магазинчика, я точно не знал, что буду делать, увидев виновников смерти дочери. И скорей всего, после казни я бы сам вскрыл себе вены. Даши нет, смысла в жизни тоже, так для чего цепляться за этот безумный, грязный и жестокий мир? Ради еще не заработанных денег? Ради еще не полученной похоти от женщин? Ради великой лживой цели, которой нет? Три раза «ХА!»
Но теперь на втором этаже в своих комнатах сидели и ждали завтрашнего чуда четыре маленьких ангелочка. И я не мог их обмануть.
Где-то в полчетвертого утра я подогнал Вольво к дому и вызволил из багажника связанную Ленку, затащив в дом. Не разматывая буксировочный трос с женских рук, я вкатил в ей вену инсулиновым шприцом пару кубиков вскипячённого на ложке героина, прихваченного у Ирдиса. Глаза бывшей сразу помутнели, а тело расслабилось до состояния студня. Ближайшие часа четыре ей будет явно не до меня, а если приход будет мощным – то и все шесть.
А в полпятого, вернув Лену на место, я отправился за малышами. Сонные недовольные личики мгновенно поменялись, стоило мне напомнить про пони и мороженное. Детишки споро одели свою лучшую одежду, и уже почти в шесть утра мы выехали прочь из этого проклятого всеми богами посёлка.
Алое солнце, выпятив свой краешек из-за горной распадки, следило за нами, обещая хорошую погоду. И не обмануло. Весь день нам светило яркое солнце, которое изредка перекрывали большие пушистые, словно овечки, облака.
Мы побывали в зоопарке, на каруселях, в парке аттракционов, не пропускали ни одного торговца сладкой ватой или сувенирами. Смех, радость, детские счастливые визги сопровождали нас.
На меня смотрели как на диковинку. Мужик в окружении четверых маленьких человечков, непрерывно ползающих по нему. То на шею заберутся, то на руки, то еще куда.
Но вот наступил вечер. Тяжелые свинцовые тучи вновь затянули небосклон, выжав из себя мелкие капли дождя. Малыши вповалку уснули на заднем сидении, а я бесцельно колесил по сумрачным улицам Осло.
Но вот в окне мелькнул неоновый огонёк бара, и я плюнув на всё, отправился внутрь. У меня оставалось еще тысяч пять крон, найденных в доме педофилов, и почему бы их не пропить?
Так я и оказался тут, похлебывая виски и тупо пялясь в телевизор.
Вот идиотская передача про группу имбецилов в луже грязи закончилась, и вместо неё пустили выпуск новостей. Дикторша, обладающая явными арабскими чертами лица, начала что то быстро говорить, и неожиданно справа от неё всплыла картинка с фотографией дома, который я покинул утром.
Тут же напрявшись, я постарался незаметно оглядеть посетителей бара, кто еще кроме меня смотрел телевизор. Никому не было до него особого дела. Компания из трех зачуханного вида норвежцев сидела в одном из углов и потягивала пенное пиво из больших стеклянных кружек. Еще парочка мужиков флегматично общались за небольшим столиком, не обращая на окружающий мир хоть какое-то внимание. Бармен был увлечен решением сканворда, и лишь один невысокий рыженький мужичек с плешью и очках, сидевший на другом конце барной стойки от меня, внимательно глядел в голубой экран.
И тут вместо дома всплыли две фотографии. Моя и Лены. Моё изображение они видимо взяли из таможенного архива, ибо именно эта фотография была у меня в загранпаспорте. А вот у Елены была фотография, где она красивая в белом подвенечном платье, причем взята она была с туалетного столика в спальне. А это значит, что полиция уже побывала у неё дома. Что означает и нахождение трупа Ирдиса. А значит - пора избавляться и от Вольво, ибо сейчас его поиск лишь дело техники.
Но для этого нужно выбраться из бара и не привлечь ненужное внимание. Но как назло плешивый внимательно уставился на меня так, что внутри у меня похолодело. Не отрывая взгляда, он отодвинул от себя недопитый стакан с виски, и поднялся со стула. Я непроизвольно нащупал в правом кармане куртки ребристую рукоять револьвера, и как будто в замедленной съемке следил за его приближением ко мне.
И что дальше? Пристрелить его? Пристрелить любого, кто дернется, вырваться наружу, сесть в автомобиль и умчаться? А смысл? Дальше то что? Всё равно будет погоня, и погоня настигнет меня по-любому, особенно в незнакомой стране и в незнакомом городе. Да и за что убивать этого очкарика, плохого он мне пока ничего не сделал.
Я скосил взгляд, все остальные даже и внимания не обратили на сюжет, и продолжали, как ни в чём не бывало, свои дела. И только внимание очкарика, уже приблизившегося вплотную, не даёт мне незаметно раствориться в темноте улиц.
- Пойдём, - вдруг неожиданно сказал он мне по-русски.
- Куда? – опешил я.
- На улицу. Пойдём, - и только сейчас я уловил в его словах еле различимый акцент.
Более не дожидаясь моей реакции мужичек резко развернулся и вышел из бара прочь, я постарался не отстать.
Под тусклым фонарем на крыльце бара, он вытянул из кармана пачку сигарет и закурил, после чего молча предложил закурить и мне. Я не отказался.
- Дети где? – сказал он, когда не меньше половины сигареты превратились в пепел.
- В машине, - я кивнул на Вольво. – Весь день катались по зоопаркам и аттракционам. Вымотались все.
- Это хорошо, - он удовлетворительно мотнул головой. - А жена где?
- Не жена она мне, не жена, - повторил я фразу из одного старого мультфильма.
- Не важно, где она?
- В машине же. В багажнике, чтоб не мешалась, - сказал я не особо задумываясь о последствиях, неожиданно открывшись перед незнакомцем. Вдруг захотелось выговориться, вывалить перед чужим человеком всё, что накопилось.
- Значит так, детей сейчас пересадим ко мне в машину, так будет безопасней, твою-то уже ищут, - он затушил сигарету о кирпичную стену, бросив бычок под ноги. - С женой решай сам – надо её брать с собой или нет.
- Брать куда?
- Туда, где вам помогут.
По телевизору гнали какую-то муру. Толпа идиотов, под веселые завывания диктора, радостно прыгала в мерзкого вида лужу, и как свиньи барахтались там. Впрочем, мне было всё равно.
Виски глушил мой интерес ко всему происходящему, на секунды позволяя забыть произошедшее. Пятый стакан был уже наполовину пуст, я грел в руке его ржавый наполнитель, перед тем как окончательно осушить одним глотком. Мерзость страшная, но водки в этом чертом забытом баре не оказалось. Тут был еще скотч, но название ассоциировалось у меня с клейкой лентой, а пиво не могло заглушить ту боль, что взорвалась внутри, поэтому выбор пал всё же на обычный виски, со вкусом дрянного самогона.
Бар сам по себе не очень-то и большой. Относительно чистый, с десятком небольших столиков в полумраке стен. Ну и с высокой барной стойкой, за которой я и расположился, тупо глядя в небольшой цветной телевизор, притороченный к стене хитроумным кронштейном.
Я пялился в этот мерцающий экран, но мысли мои были далеко.
Вчерашний вечер. Четверо ангелочков были заперты у себя в комнате. Я сказал им, что куда-либо ехать уже поздно, и что как только рассветёт, мы отправимся в путь. Как только повернулся ключ, и отгородил их от этого сумрачного мира, я медленно спустился по обитой зеленым ковролином лестнице и уселся на кресло, напротив связанных приёмных родителей.
Сколько прошло времени пока я наконец решился, даже не знаю. Может час, может два. Наконец, присев к мычащим и стонущим «родителям», я из нагрудного кармана достал фотографию моей дочери.
- Глядите, твари! – шипел я, даже и не думая о том, что меня не понимают. – Это Даша, моя дочь. Вы, паскуды, её убили, ведь так?
Нужно было видеть их глаза, когда они поняли кто я. Они прекрасно осознали, что я пришел не за их деньгами, драгоценностями и машиной. Я пришел за ними…
И всё же, ошибиться не хотелось. Натянув тонкие медицинские перчатки, я устроил импровизированный блиц-обыск. Деньги и ценные вещи бросались просто на диван, а всё более-менее заслуживающее внимания – укладывалось на журнальный столик. Например, туда легла стопка журналов с порнографией, взятых с верхней полки одного из шкафов. С детской порнографией.
Ухватившись за это, как за соломинку, я влез в ноутбук, стоявший неподалеку от большого плазменного телевизора. Пятнадцать минут блужданий в нём, и я нашел что искал. Детское порно. Мальчики, девочки, там были все, главное, что не старше десяти-двенадцати лет.
Это стало последним камнем на моих внутренних весах. Сопротивляющихся и дергающихся педофилов я оттащил в ванную комнату на первом этаже. Толстяк был подцеплён за руки на держателе для душа, над самым сливом акриловой ванны, жена же пристроилась у его ног.
Нет смысла описывать, что я с ними сделал, хотя эта картина до сих пор довольно ярко стоит у меня перед глазами. Как плоскогубцы ломали пальцы на руках, как зубочистки загонялись под ногти, как… Не важно. Главное я был спокоен и сдержан. У меня была цель, чтобы эти сволочи умерли не сразу, а помучавшись. И они мучились.
Это был мой осознанный выбор. Но как с этим выбором жить дальше – я не представлял.
Еще утром, припарковав автомобиль у сельского магазинчика, я точно не знал, что буду делать, увидев виновников смерти дочери. И скорей всего, после казни я бы сам вскрыл себе вены. Даши нет, смысла в жизни тоже, так для чего цепляться за этот безумный, грязный и жестокий мир? Ради еще не заработанных денег? Ради еще не полученной похоти от женщин? Ради великой лживой цели, которой нет? Три раза «ХА!»
Но теперь на втором этаже в своих комнатах сидели и ждали завтрашнего чуда четыре маленьких ангелочка. И я не мог их обмануть.
Где-то в полчетвертого утра я подогнал Вольво к дому и вызволил из багажника связанную Ленку, затащив в дом. Не разматывая буксировочный трос с женских рук, я вкатил в ей вену инсулиновым шприцом пару кубиков вскипячённого на ложке героина, прихваченного у Ирдиса. Глаза бывшей сразу помутнели, а тело расслабилось до состояния студня. Ближайшие часа четыре ей будет явно не до меня, а если приход будет мощным – то и все шесть.
А в полпятого, вернув Лену на место, я отправился за малышами. Сонные недовольные личики мгновенно поменялись, стоило мне напомнить про пони и мороженное. Детишки споро одели свою лучшую одежду, и уже почти в шесть утра мы выехали прочь из этого проклятого всеми богами посёлка.
Алое солнце, выпятив свой краешек из-за горной распадки, следило за нами, обещая хорошую погоду. И не обмануло. Весь день нам светило яркое солнце, которое изредка перекрывали большие пушистые, словно овечки, облака.
Мы побывали в зоопарке, на каруселях, в парке аттракционов, не пропускали ни одного торговца сладкой ватой или сувенирами. Смех, радость, детские счастливые визги сопровождали нас.
На меня смотрели как на диковинку. Мужик в окружении четверых маленьких человечков, непрерывно ползающих по нему. То на шею заберутся, то на руки, то еще куда.
Но вот наступил вечер. Тяжелые свинцовые тучи вновь затянули небосклон, выжав из себя мелкие капли дождя. Малыши вповалку уснули на заднем сидении, а я бесцельно колесил по сумрачным улицам Осло.
Но вот в окне мелькнул неоновый огонёк бара, и я плюнув на всё, отправился внутрь. У меня оставалось еще тысяч пять крон, найденных в доме педофилов, и почему бы их не пропить?
Так я и оказался тут, похлебывая виски и тупо пялясь в телевизор.
Вот идиотская передача про группу имбецилов в луже грязи закончилась, и вместо неё пустили выпуск новостей. Дикторша, обладающая явными арабскими чертами лица, начала что то быстро говорить, и неожиданно справа от неё всплыла картинка с фотографией дома, который я покинул утром.
Тут же напрявшись, я постарался незаметно оглядеть посетителей бара, кто еще кроме меня смотрел телевизор. Никому не было до него особого дела. Компания из трех зачуханного вида норвежцев сидела в одном из углов и потягивала пенное пиво из больших стеклянных кружек. Еще парочка мужиков флегматично общались за небольшим столиком, не обращая на окружающий мир хоть какое-то внимание. Бармен был увлечен решением сканворда, и лишь один невысокий рыженький мужичек с плешью и очках, сидевший на другом конце барной стойки от меня, внимательно глядел в голубой экран.
И тут вместо дома всплыли две фотографии. Моя и Лены. Моё изображение они видимо взяли из таможенного архива, ибо именно эта фотография была у меня в загранпаспорте. А вот у Елены была фотография, где она красивая в белом подвенечном платье, причем взята она была с туалетного столика в спальне. А это значит, что полиция уже побывала у неё дома. Что означает и нахождение трупа Ирдиса. А значит - пора избавляться и от Вольво, ибо сейчас его поиск лишь дело техники.
Но для этого нужно выбраться из бара и не привлечь ненужное внимание. Но как назло плешивый внимательно уставился на меня так, что внутри у меня похолодело. Не отрывая взгляда, он отодвинул от себя недопитый стакан с виски, и поднялся со стула. Я непроизвольно нащупал в правом кармане куртки ребристую рукоять револьвера, и как будто в замедленной съемке следил за его приближением ко мне.
И что дальше? Пристрелить его? Пристрелить любого, кто дернется, вырваться наружу, сесть в автомобиль и умчаться? А смысл? Дальше то что? Всё равно будет погоня, и погоня настигнет меня по-любому, особенно в незнакомой стране и в незнакомом городе. Да и за что убивать этого очкарика, плохого он мне пока ничего не сделал.
Я скосил взгляд, все остальные даже и внимания не обратили на сюжет, и продолжали, как ни в чём не бывало, свои дела. И только внимание очкарика, уже приблизившегося вплотную, не даёт мне незаметно раствориться в темноте улиц.
- Пойдём, - вдруг неожиданно сказал он мне по-русски.
- Куда? – опешил я.
- На улицу. Пойдём, - и только сейчас я уловил в его словах еле различимый акцент.
Более не дожидаясь моей реакции мужичек резко развернулся и вышел из бара прочь, я постарался не отстать.
Под тусклым фонарем на крыльце бара, он вытянул из кармана пачку сигарет и закурил, после чего молча предложил закурить и мне. Я не отказался.
- Дети где? – сказал он, когда не меньше половины сигареты превратились в пепел.
- В машине, - я кивнул на Вольво. – Весь день катались по зоопаркам и аттракционам. Вымотались все.
- Это хорошо, - он удовлетворительно мотнул головой. - А жена где?
- Не жена она мне, не жена, - повторил я фразу из одного старого мультфильма.
- Не важно, где она?
- В машине же. В багажнике, чтоб не мешалась, - сказал я не особо задумываясь о последствиях, неожиданно открывшись перед незнакомцем. Вдруг захотелось выговориться, вывалить перед чужим человеком всё, что накопилось.
- Значит так, детей сейчас пересадим ко мне в машину, так будет безопасней, твою-то уже ищут, - он затушил сигарету о кирпичную стену, бросив бычок под ноги. - С женой решай сам – надо её брать с собой или нет.
- Брать куда?
- Туда, где вам помогут.