Начинаю новый небольшой творческий проект. Посмотрим как пойдет.
Пролог
Осенний лес догорал. Его искры плавно опадали на землю и затухали в ворохе точно таких же листьев, погасших чуть ранее. Ясных дней становилось всё меньше, чаще стал накрапывать холодный стальной дождь, ну а совсем недавно лужи к утру стали покрываться тонкой корочкой льда.
Вот и сегодня с самого восхода солнца небо разродилось очередным не сильным, но достаточно неприятным дождем. Пятеро всадников, волею богов оказавшиеся под ним, укутывались в промокшие насквозь плащи и накидки, надеясь хоть таким образом сохранить драгоценное тепло. Привалов не делали, надеясь к ночи достигнуть населенных мест, где бы их ждал уютный очаг и теплый мед в резных деревянных кубках. Однако признаков приближающегося жилья, несмотря на сгустившиеся сумерки, всё не было.
- Ржан, - глухо прорычал один из всадников, неспешно погоняя своего огромного вороного коня по едва заметной тропинке, - и это твоя короткая дорога? Лучше бы по тракту пошли.
- По тракту мы бы лишних пару суток протащились, а здесь скоро уже должны к поселку выйти, - ответил впередиидущий, пробивающий среди кустов и завалов старых деревьев дорогу для остальных.
- Добре, но не дай бог я опоздаю!
Однако, уже практически в темноте вместо поселка они вышли к высокому частоколу, за которым проглядывался обычный жилой дом. Кто в нём обитал? Изгой, прогнанный общиной за тяжкий проступок? Отшельник, которому стало слишком тесно среди других людей? Как бы то ни было, но всадники подъехали к массивным дубовым воротам и тот, которого ранее назвали Ржаном, ударил по ним несколько раз рукояткой кинжала, вынутого из ножен. В ответ не залился лаем пёс, не зашумела живность за частоколом, лишь некоторое время спустя хлопнула дверь, и грубоватый женский голос из-за ворот спросил:
- Кого нечистые принесли на ночь глядя?
- Открой хозяйка, приюти путников. Не оставляй на ночь глядя под этим дождем. Мы не обидим.
- Гости значит… Обождите минутку.
Ворота со скрипом отворились, и перед путниками предстала еще довольно молодая женщина, и что сразу бросалось в глаза – была она на сносях.
- Проходите гости дорогие. Коней можете поставить во хлеву, всё равно я никого уже с лета не держу. Если в баню сходить пожелаете, то я вам её сейчас затоплю, только воды туда сами натаскаете.
- Спасибо хозяйка, с удовольствием смоем с себя дорожную грязь.
Наездники спешились, и, быстро расседлав коней, отвели их в хлев, где тщательно почистили и накормили сухим сеном, найденным тут же в углу. И только после этого гости подхватили свои седельные сумки, с длинными прямыми мечами, вошли в горницу, оставив плащи и накидки на просушку в сенях.
- Отобедайте с дороги, устали поди… - осеклась хозяйка, увидев вошедших с непокрытой головой. У каждого был бритый череп лишь с одним клоком волос, свисающим до плеч, что было в принципе обычным делом, но лишь у одного из них в ухе блестела золотая серьга с алеющим рубином. – Уж не серчай, Книже, за скудный стол.
- Полно тебе будет, хозяйка. Мы и меньшим сытились.
Гости немного отобедали, соскребли налипшую грязь в бане, и уже перед самым сном Князь спросил у хозяйки, стелющей им на лавках:
- Скажи милая, а когда муж твой возвратится?
- Никогда, батюшка, - мрачно ответила она. – Еще летом его медведь поломал. Одна я живу.
- Как же ты одна в лесу, да еще и в положении. Не тяжело?
- Уже привыкла, батюшка.
- А чего ты к родне не вернешься? Всё легче будет.
- Не к кому мне возвращаться. Умерла я для них.
- Срок-то скоро? А если родишь?
- Еще не скоро, батюшка. Справлюсь как-нибудь.
Все уснули. Но перед самым утром всех разбудил женский крик.
- Ну что, милая, дождалась? Срок пришел.
Хозяйка билась в судорогах, корчилась от боли, кричала во весь голос, но Князя, желавшего помочь, к себе не подпускала. Пришлось одному княжьему другу держать её, пока другой поднимал в печи огонь, а третий таскал теплой воды из бани.
Роды были тяжелыми. Князь впервые был свидетелем, как зарождается человеческая жизнь, и даже больше, помогал ей зародиться. От его руки приняла смерть не одна сотня врагов, и вот теперь на этих же руках, крича на чудном детском наречии, на него васильковыми глазами глядел маленький человечек, будущий мужчина.
К рассвету хозяйка умерла. Её обернули в льняное полотно, и закрепили на княжеском коне. Ребенка же, уставшего кричать и сейчас уснувшего, завернули в теплые одеяла, и один из княжьих друзей взял его к себе. Опытному всаднику уздечка не особо нужна, он может управляться и одними ногами, поэтому его руки были заняты только сиротой.
- Сколько до поселка? – спросил Князь, подтягивая подпруги.
- С её слов день пути, - ответил Ржан, взбираясь в седло. – Как я так заплутал, даже и ума не приложу.
- Боги нас сюда привели, - Князь одним махом оказался верхом. – Чтобы мы малыша спасли. Видимо, у них на него большие планы.
К вечеру, как и говорила хозяйка, они вышли к Волчьему поселку. Покойницу отдали бабкам-повитухам, чтобы подготовили её к погребению, а ребенку тут же нашли кормилицу.
- Это Любава, дочка кузнеца Пяста из Кабанов, - сообщил старейшина рода. Наш Слав её лет пять назад выкрал, да когда от погони уходил, случайно одного из Кабанов кулаком на смерть зашиб. До тебя, Княже, это дело тогда не дошло – Слав с Любавой в леса ушли, и очень редко какая весть от них доходила. Мы уж думали сгинули они. А оно вон как получилось…
- Ребенка приберёте?
- Как не прибрать? Чай нашей крови, Волчьей. Жгут, родной брательник Слава, уже и в дом его отнёс, кормилица-то как раз его жена.
На следующий день запалили погребальный костер. Запалил его сам Князь.
- Спасибо тебе, хозяйка. Свой гостеприимный долг ты выполнила до конца.
Когда огонь догорел, а пепел собрали в глиняный горшок, Князь потребовал принести ему того малыша. Взяв его на руки, он еще раз внимательно всмотрелся в эти васильковые глаза, и, вынув из ножен свой меч, сказал:
- Ничего не могу я оставить тебе, лишь свой меч, с которым ты добудешь всё, что пожелаешь.
И вернув младенца с подарком его дяде, Князь вместе с товарищами скрылся на проторенной лесной дороге.
Глава 1
Старый ворон помнил многое. Перед его взором происходили поистине мифические события – рождались империи и уходили в небытие, целые народы, потеряв родину, скитались в поисках нового дома, и в боях либо находили его, либо исчезали с этого света навсегда. Он помнил горячие битвы, после которых поля застилали целые моря дармового сладкого мяса. Он помнил лютые зимы, когда из-за нехватки еды матери съедали собственное потомство.
Он многое помнил, и уже без всякого интереса взирал своими белесыми глазами с высокой ветки дуба на никчемную и суетливую жизнь внизу. И даже крадущийся человек с большим, длинным луком в руках не напугал его. Ведь человек явно охотиться, а какая дичь из него – старого, невкусного, жесткого ворона?
Так и произошло, человек лишь мельком взглянул на дуб, и осторожно продолжил свой путь. Аккуратно ступая обутыми в кожаные лапти ногами, так, чтобы под ними не дай боги не хрустнули ветки, он медленно и плавно двинулся сквозь высокий кустарник подлеска, нежно отодвигая ветки со своего пути.
Ни шороха, ни треска, ни стука. Человек умел перемещаться в лесу.
Мужчиной назвать его было нельзя, слишком молод. Скорее это был юноша с только-только появившимся пушком над верхней губой. Светло-русые волосы его были подстрижены под горшок, но уже успели отрасти так, что закрывали своими прядями проницательные зеленые глаза, которые успевали осматривать всё вокруг. Вот небольшая поляна, поросшая лихоцветьем. Вот три дуба-богатыря, словно братья, тесно стоящие в окружении молодых и тоненьких осин. А вот и небольшой лесной ручеек, что питает живительной влагой всё вокруг, от маленькой мышки, до Большого Лесного Хозяина. Следы под ногами так же говорили знающему человеку о многом, и юноша явно был из их числа.
Склонившись над одним из невзрачных, уже наполовину исчезнувших следов, он осторожно прикоснулся к нему пальцем, огляделся, и такой же медленной и осторожной походкой направился в заросли цветущего алым цветом колючего кустарника, росшего неподалеку. Невзирая на цепкие колючки, впивающиеся прямо сквозь холщовую рубаху в его тело, юноша забрался в самый центр, и немного поворочавшись, уселся на землю, воткнув рядом с собой две стрелы из наплечного колчана, замерев. И уже через минуту никто даже не смог бы и предположить, что здесь, у быстрого лесного ручейка притаился человек.
Прошел час, второй, солнце перевалило через зенит, но юноша не думал и пошевелился, даже не выглядывая наружу, полностью полагаясь на слух. Он не тратил силы на отгон мелкой мошкары, вьющей клубы прямо над его головой, и норовящей забить нос, рот и другие естественные человеческие отверстия. Съесть его не съедят, а взмахом можно испугать добычу. Так зачем лишний раз рисковать?
Но вот какой-то отдаленный звук привлек его внимание. Юноша тут же напрягся, видом напоминая взведенную пружину. Он медленно и осторожно приподнялся, чуть раздвинув ветки кустов, и вглядываясь в пологий берег ручья. Минута, другая, и на него, чуть покачиваясь, вышел темно-бурый Хозяин, или как его называет обычно детвора - Ведающий Мёд, ибо пчелиное лакомство у этого зверя стоит на первом месте среди других пристрастий.
Неуклюжим и медлительным Хозяин только выглядел, но юноша знал, какой скорости он может достигать, когда того требуется – не каждый конь сможет уйти от него, а человек и подавно. Но сейчас он не видел человека, и не мог его унюхать, благодаря алым цветкам кустарника, и поэтому мирно лакал прохладную воду, мало обращая на окружающее внимание.
Молодой человек, крепче перехватив свой лук, на секунду зажмурился, в мечтах представляя, как он вернется в свой поселок с ожерельем из клыков и когтей, но тут же отбросил свои мечтания подальше. Зверь был здоров, силен и опытен, взять которого простой стрелой было невозможно, а ничего другого, кроме небольшого ножа, болтающегося на поясе, у него и не было. Оставалось лишь, не выдавая себя, продолжать ждать.
И вновь нескончаемой лентой потянулось время. Часы проплывали за часами, а солнце двигалось в сторону горизонта, когда на тот же бережок вышел вепрь.
Загривок его украшала седая щетина, бока блестели застывшей смолой, образовавшей кабаний доспех. Огромные саблевидные клыки добавляли свирепости, а маленькие цепкие глазки немного несуразно смотрелись на этой огромной туше. Оглядев близлежащие пространство, и, убедившись в безопасности, секач медленно, с великим достоинством, подошел к водопою, грациозно, насколько позволяла его короткая шея, опустив голову к текущей воде.
Юноша перестал дышать, наблюдая за ним, и стараясь не смотреть на само животное, чтобы не спугнуть раньше времени, он подобрал воткнутые стрелы и поднял лук.
Хлопнула тетива, стрела стальным жалом вонзилась под правой лопаткой вепря, отчего секач заверещал как подбитая свинья. Тут же определив, откуда исходит опасность, он стремглав ломанулся туда. Юноша успел выстрелить второй раз, но снаряд в этот раз лишь чиркнул по кабаньей броне, не причинив животному никакого ущерба.
Расстояние между ними решительно сокращалось, четыре метра, два. Вот хряк уже вломился в кусты в предвкушении скорой крови своего обидчика.
Лук давно отброшен. В руках у юноши бледно блеснул нож. Когда вепрь уже практически дотянулся до человека, а плоть под кожаными портками ощутила горячее дыхание зверя, человек за несколько пядей до клыков отскочил в сторону, умудрившись вогнать клинок по самую рукоятку проносящемуся кабану прямо за ухо.
Вепрь пробежал еще несколько метров. Абсолютно не разбирая дороги, он уперся лбом в ствол дерева, и некоторое время упрямо отталкивался ногами, пытаясь его повалить. Но тщетно. Через минуту, издав предсмертный хрип, могучий лесной воин умер, как и подобает – в бою.
Юноша, чуть шатаясь, подошел поверженному противнику. Взглянув в стекленеющие глаза, он повалился на землю рядом и, укрыв лицо ладонями, рассмеялся. Еще никогда ему не было так хорошо! Он остался жить, хотя смерть и была совсем рядом. Парень взглянул в проступающее сквозь верхушки деревьев небо и громко поблагодарил за этот удачный теплый осенний день.