Продолжение
Станица Вольная. Пятница. 11:22
Максим сидел на корточках в густых кустах акации неподалеку от автостоянки «Вольных конюшен», фамильного предприятия, как шутил временами Колесников-старший.
Место было удобное – небольшой заасфальтированный майдан перед двухэтажной конторой, за которой располагался довольно немаленький манеж окруженный левадами и садами. Парковка как раз и примыкала, к одному из этих садов.
Макс находился в этой позе уже минут сорок, так что ноги начали потихоньку неметь, всячески лишая возможности резко подскочить к цели, но встать и размять нижние конечности было нельзя, риск выдать место засады оставался нешуточным. Поэтому пришлось усесться прямо попой на голую землю.
Вчера Максим до самого вечера оставался у Геца, лишь с приходом темноты шмыгнув в заборную дыру, между участками, благо были они соседями с незапамятных времен.
Егора пока решили не выпускать, чтобы не натворил глупостей. Обильно накормив его пельменями, выдали бутылку водки, чтобы хоть на сегодня забылся. Парень был подавлен, никак не отреагировав на поставленную мисочку с едой и притащенное железное ведро, для справления естественных надобностей.
Дома же Максима ждал тяжелый разговор с дедом. Связав недавние события и визит милиции, Григорий Степанович связал дважды два и устроил внуку практически допрос с пристрастием. Максу ничего не оставалось, кроме как выложить лайт-версию происходящего, тактично умолчав про наркомана Богачёва, и про пристегивание Семеного-младшего наручниками к верстаку, про последнего заявив, что «просто укрыли в надежном месте». Дед похватался за сердце, покачал головой, попричитал за подрастающую молодежь, наконец выдав:
- В кого ты у меня такой непутевый?
Он любил внука, хоть тот и доставил ему не один повод для расстройств. Еще в конце восьмидесятых, когда в нелепой автоаварии Григорий Степанович в одночасье стал вдовцом с сиротой-внуком на руках, он крепко взялся за воспитание этого восьмилетнего отрока. До того этой же участи удостоились две его дочки, одна из которых став женой морского офицера осела на Камчатке, ну а второй не свезло на трассе Ставрополь-Ростов.
О сыне он мечтал давно, и был очень горд, когда появился Максим в его жизни. Перевезя все его вещи из Ставропольской квартиры дочери к себе в станицу, они остались вдвоем перед надвигающейся бурей развала СССР. Ветеран Великой Отечественной войны, с небольшим «иконостасом» на старом выцветшем пиджаке, он очень тяжело воспринял предательство в руководстве страны, но внук заставлял его держаться, поднимая его. Работы не стало, выручали лишь приусадебный участок, да шабашки. Впрочем, на последние старика приглашали всё меньше и меньше. Но Максима на ноги он всё же поставил – подающего надежду футболиста с удовольствием взяли в запасной состав «Ростова», продлив контракт даже после армии. Ну а известие о падении внука он воспринял очень тяжело. Пытался найти его в этом городе-миллионнике, но безуспешно, никто не знал где он и как он. А когда через год блудный внук объявился и сознался во всех своих грехах, то он всячески ему помогал – привязывал к кровати на время ломки, отпаивал настоями трав, читал ему книжки, пока Максим бессмысленными глазами пялился в потолок. Ну а потом, уже более-менее отошедшего внука, Григорий Степанович устраивал на работу, для чего не слезал с соседа Миши. Гец очень долго упирался, наконец, поддавшись на уговоры, и трудоустроил Макса под свою ответственность. И вновь теперь проблемы.
Поохав над непутевостью, дед сходил до соседа и поговорил уже с ним. Убедившись в правдивости внуковых слов, он прихватил малую пехотную лопатку, небольшой фонарик и полез в подпол. Попыхтев там минут пять, он выбрался наружу, весь измазанный в земле, держа в руке довольно тяжелый сверток из тряпок. Развернув его на столе, он вынул почерневший от времени обрез трехлинейки и десяток черных винтовочных патронов.
- Эхо войны, - сказал Григорий Степанович удивленному внуку. - Я его даже в девяностые не доставал, хотя в нескольких случаях и пригодился бы.
- Зачем? – Максим кивнул на обрез.
- Уже два покойника есть, как бы третий не появился. Сейчас ты вернешься к Мише, я с ним уже договорился, и носу никуда высовывать не будешь. Его, - дед кивнул на оружие, - ты будешь всегда держать неподалёку. Ты меня понял?
- Но деда…
- Ты меня понял? - повторил вопрос Григорий Степанович с нажимом.
- Да, - Макс обречено махнул головой.
Ночью, ворочаясь на Мишкином диване, он обдумывал, что же делать дальше. И идея пришла сама собой.
Вот и сейчас, вертя задом между стволами акации, он прикидывал, как лучше всё провернуть. Час прошел, второй, наконец, на стоянку въехал неплохо отюнингованый под внедорожье УАЗ-Патриот черной масти. Он то и был нужен. Это был третий автомобиль Колесниковых, предназначенный для охоты-рыбалки, на которую любили выбраться, что отец, что сын. Массивный кенгурятник с электролебедкой венчал капот детища Ульяновского завода, большой багажник с люстрой – крышу, фара-искатель примостилась у водительского окна, ну и конечно колеса – огромные вездеходные траки красовались на месте стандартной резины. Беху Артёму явно не отдали, а гелендваген отца идет в утиль, на чем же еще сейчас рассекать наследнику олигарха местного разлива?
Автомобиль остановился идеально, лучше не придумаешь, как раз неводительской стороной напротив тех кустов, в которых и засел Калинин. Грузная туша внедорожника прикрывала его от Артёма, уже шагавшего в сторону офиса в светлых брюках и гавайской рубашке аляпистого цвета.
Максим сжал пластиковый пакет, в котором покоился дедов обрез, и, согнувшись, практически на корточках, побежал к УАЗу. Ему повезло, удалось открыть заднюю дверь раньше, чем водитель, отошедший метров на десять, успел нажать на кнопку брелока сигнализации. Щелкнул автозамок, бесполезно вдавив пенек, на уже отворенной дверце, и Макс аккуратно влез внутрь салона, растянувшись на заднем сидении, чтобы не отсвечивать, а то мало ли кто будет проходить мимо. Уже лежа он освободил от лишней шелухи«укороченную» мосинку, передернул затвор, дослав патрон в патронник, и стал ждать.
Прошел час, и Максиму стала казаться идиотской идея залечь тут, как в дешевом боевике. Он лежал и прокручивал в голове варианты, как выпутаться из этой глупой ситуации, но тут вновь щелкнул центральный замок. Макс напрягся, даже перестал дышать, опасаясь выдать себя, когда Артём с толстой кожаной папкой на молнии забрался на водительское место. Ключ в замке зажигания повернулся, и двигатель довольно заурчал.
- Не дёргайся, - дуло обреза уперлось в Артёмову шею.
- А, это ты? – Колесников спокойно разглядывал нежданного гостя, словно его появление не было неожиданностью. - Чего ты хочешь? Убить меня? Так стреляй здесь, не тяни кота за яйца.
- Не так всё просто, - лишь ответил Максим. – Двигай малым ходом, и без глупостей, - обрез сильнее надавил на мягкую плоть.
- Куда?
- На старое овощехранилище.
Артём всё так же спокойно воткнул первую передачу и нажал на педаль акселератора. Огромный Патриот поехал, сначала выскочив со стоянки на широкую улицу, где помимо «Вольных конюшен» находился еще и цех, по переработке свинины. Колесников старший в свое время посчитал, что торговать голым мясом не так выгодно, как колетами и пельменями, вот и подсуетился чутка. Даже недостающее мясо вроде говядины и баранины он скупал у жителей станицы, за что был этими жителями любим и обласкан. Сейчас же у цеха стоял большой Газон, в который загружали коробки из плотного картона. Смерть хозяина пока никак не повлияла на работу.
Всю дорогу проехали в тишине, ни у кого не было желания разговаривать. Когда на горизонте показались развалины хранилища, то движение УАЗа замедлилось до 15-20 километров в час.
- Что, пожить подольше хочешь? – ухмыльнулся Макс.
- А что, плохое желание?
- Да нет, нормальное желание, паскуда, нормальное. Только всё равно ты сдохнешь. От меня ты не откупишься, как от Косаря, и адвокаты твои холёные тебя не спасут.
Артём промолчал, ведя автомобиль туда, куда указывал Максим. Вот они минули само овощехранилище, объехали его по прогалине, угодив на небольшую, вытоптанную в траве полянку.
- Глуши и выметайся, - скомандовал Макс, одновременно выбираясь наружу. – Узнаешь? Узнаешь, скотина? – распылялся он. – Здесь ты её замучил и убил, сволочь! Ответь только - за что? Зачем?
Артём стоял в метрах двух от разгорячившегося «бывшего соперника», стоял молча и бычился. Короткостриженая, явно сегодня, голова, посаженная на низковатое, но могучее тело, не забывающее спортзала, прямой короткий нос, со следами «боевой славы», цепкие карие глаза и волевой подбородок.
- Я не убивал, - так же спокойно произнес он.
- А кто? Кто кроме тебя? – не унимался Макс.
- Еще час назад, я был уверен, что ты. Но теперь я и сам не знаю.
- Я? – Калинин немного опешил. – Мне-то это зачем?
- А из зависти, - таким же холодным тоном отвечал Колесников-младший. – Света ребенка от меня ждала, свадьбы была уже назначена через месяц, и тут ты появляешься со старыми обидами. Скажешь не логично?
- Нет, - Макс махнул головой. – Нет! Я не мог! Не мог, слышишь?
Моментально разорвав дистанцию, кулак Артёма, угодив в челюсть, свалил Максима с ног. Секунды, пока он приходил в себя, хватило Колесникову, чтобы подхватить обрез и отскочить подальше. Максим дернулся было на обидчика, но гром выстрела и комок земли, отскочивший в десятке сантиметров от его ноги, как то охладили пыл.
- Ну и чего ты ждешь? Убей меня! Убей, как Свету! – орал Калинин на Артёма. – Убей!
- Не убивал я её, сколько раз повторять? Да и ты, я вижу не убийца.
- Ну а кто? Кому еще это нужно?
- Вот и я думаю, кому, - Артём, от греха подальше отошел еще на несколько шагов. – Знаешь, смущает несколько моментов, когда меня отпускали, тут же нашелся следующий подозреваемый. Ты. Причем менты о тебе знали, и показания у них от Брамы и Маги были. Но тебя не трогали, пока не выпустили меня. Не находишь странным? – Макс молчал. – Ну а только я подписал согласие, как тут же на сцену вывели тебя.
- Какое согласие?
- А вот это и становится интересным, я то сразу об этом не подумал, всё на тебя грешил. – Артём сплюнул. - Вчера утром меня вызвали на допрос, но вместо следака в кабинете был один хмырь, представившийся доверенным лицом крупного Агрохолдинга. Предложил продать всё наше состояние за бесценок, ну и свободу до кучи. Сказал, что и с батей он уже договорился, но тут его этот дебил Егорка порешал, идиот.
- Не трогал Егор твоего батю.
- Откуда знаешь? - глаза Артёма впервые за сегодня прищурились.
- Мы с Гецем твоего батю нашли, и тоже на Светкиного брата подумали. Я прикинул всех его друзей, и накрыл его у Володьки Путиловского. А теперь самое интересное, - Максим потирал ушибленный подбородок, - автомат его был не стрелян, но грязен, а сам он рассказал удивительную историю про то, как его выдернул из части липовый мент.
- И что это значит?
- А значит это то, что его подставили. И то…
- Что нужно разговаривать с тем хмырем от агрохолдинга, - закончил за него Артём.
Станица Вольная. Пятница. 11:22
Максим сидел на корточках в густых кустах акации неподалеку от автостоянки «Вольных конюшен», фамильного предприятия, как шутил временами Колесников-старший.
Место было удобное – небольшой заасфальтированный майдан перед двухэтажной конторой, за которой располагался довольно немаленький манеж окруженный левадами и садами. Парковка как раз и примыкала, к одному из этих садов.
Макс находился в этой позе уже минут сорок, так что ноги начали потихоньку неметь, всячески лишая возможности резко подскочить к цели, но встать и размять нижние конечности было нельзя, риск выдать место засады оставался нешуточным. Поэтому пришлось усесться прямо попой на голую землю.
Вчера Максим до самого вечера оставался у Геца, лишь с приходом темноты шмыгнув в заборную дыру, между участками, благо были они соседями с незапамятных времен.
Егора пока решили не выпускать, чтобы не натворил глупостей. Обильно накормив его пельменями, выдали бутылку водки, чтобы хоть на сегодня забылся. Парень был подавлен, никак не отреагировав на поставленную мисочку с едой и притащенное железное ведро, для справления естественных надобностей.
Дома же Максима ждал тяжелый разговор с дедом. Связав недавние события и визит милиции, Григорий Степанович связал дважды два и устроил внуку практически допрос с пристрастием. Максу ничего не оставалось, кроме как выложить лайт-версию происходящего, тактично умолчав про наркомана Богачёва, и про пристегивание Семеного-младшего наручниками к верстаку, про последнего заявив, что «просто укрыли в надежном месте». Дед похватался за сердце, покачал головой, попричитал за подрастающую молодежь, наконец выдав:
- В кого ты у меня такой непутевый?
Он любил внука, хоть тот и доставил ему не один повод для расстройств. Еще в конце восьмидесятых, когда в нелепой автоаварии Григорий Степанович в одночасье стал вдовцом с сиротой-внуком на руках, он крепко взялся за воспитание этого восьмилетнего отрока. До того этой же участи удостоились две его дочки, одна из которых став женой морского офицера осела на Камчатке, ну а второй не свезло на трассе Ставрополь-Ростов.
О сыне он мечтал давно, и был очень горд, когда появился Максим в его жизни. Перевезя все его вещи из Ставропольской квартиры дочери к себе в станицу, они остались вдвоем перед надвигающейся бурей развала СССР. Ветеран Великой Отечественной войны, с небольшим «иконостасом» на старом выцветшем пиджаке, он очень тяжело воспринял предательство в руководстве страны, но внук заставлял его держаться, поднимая его. Работы не стало, выручали лишь приусадебный участок, да шабашки. Впрочем, на последние старика приглашали всё меньше и меньше. Но Максима на ноги он всё же поставил – подающего надежду футболиста с удовольствием взяли в запасной состав «Ростова», продлив контракт даже после армии. Ну а известие о падении внука он воспринял очень тяжело. Пытался найти его в этом городе-миллионнике, но безуспешно, никто не знал где он и как он. А когда через год блудный внук объявился и сознался во всех своих грехах, то он всячески ему помогал – привязывал к кровати на время ломки, отпаивал настоями трав, читал ему книжки, пока Максим бессмысленными глазами пялился в потолок. Ну а потом, уже более-менее отошедшего внука, Григорий Степанович устраивал на работу, для чего не слезал с соседа Миши. Гец очень долго упирался, наконец, поддавшись на уговоры, и трудоустроил Макса под свою ответственность. И вновь теперь проблемы.
Поохав над непутевостью, дед сходил до соседа и поговорил уже с ним. Убедившись в правдивости внуковых слов, он прихватил малую пехотную лопатку, небольшой фонарик и полез в подпол. Попыхтев там минут пять, он выбрался наружу, весь измазанный в земле, держа в руке довольно тяжелый сверток из тряпок. Развернув его на столе, он вынул почерневший от времени обрез трехлинейки и десяток черных винтовочных патронов.
- Эхо войны, - сказал Григорий Степанович удивленному внуку. - Я его даже в девяностые не доставал, хотя в нескольких случаях и пригодился бы.
- Зачем? – Максим кивнул на обрез.
- Уже два покойника есть, как бы третий не появился. Сейчас ты вернешься к Мише, я с ним уже договорился, и носу никуда высовывать не будешь. Его, - дед кивнул на оружие, - ты будешь всегда держать неподалёку. Ты меня понял?
- Но деда…
- Ты меня понял? - повторил вопрос Григорий Степанович с нажимом.
- Да, - Макс обречено махнул головой.
Ночью, ворочаясь на Мишкином диване, он обдумывал, что же делать дальше. И идея пришла сама собой.
Вот и сейчас, вертя задом между стволами акации, он прикидывал, как лучше всё провернуть. Час прошел, второй, наконец, на стоянку въехал неплохо отюнингованый под внедорожье УАЗ-Патриот черной масти. Он то и был нужен. Это был третий автомобиль Колесниковых, предназначенный для охоты-рыбалки, на которую любили выбраться, что отец, что сын. Массивный кенгурятник с электролебедкой венчал капот детища Ульяновского завода, большой багажник с люстрой – крышу, фара-искатель примостилась у водительского окна, ну и конечно колеса – огромные вездеходные траки красовались на месте стандартной резины. Беху Артёму явно не отдали, а гелендваген отца идет в утиль, на чем же еще сейчас рассекать наследнику олигарха местного разлива?
Автомобиль остановился идеально, лучше не придумаешь, как раз неводительской стороной напротив тех кустов, в которых и засел Калинин. Грузная туша внедорожника прикрывала его от Артёма, уже шагавшего в сторону офиса в светлых брюках и гавайской рубашке аляпистого цвета.
Максим сжал пластиковый пакет, в котором покоился дедов обрез, и, согнувшись, практически на корточках, побежал к УАЗу. Ему повезло, удалось открыть заднюю дверь раньше, чем водитель, отошедший метров на десять, успел нажать на кнопку брелока сигнализации. Щелкнул автозамок, бесполезно вдавив пенек, на уже отворенной дверце, и Макс аккуратно влез внутрь салона, растянувшись на заднем сидении, чтобы не отсвечивать, а то мало ли кто будет проходить мимо. Уже лежа он освободил от лишней шелухи«укороченную» мосинку, передернул затвор, дослав патрон в патронник, и стал ждать.
Прошел час, и Максиму стала казаться идиотской идея залечь тут, как в дешевом боевике. Он лежал и прокручивал в голове варианты, как выпутаться из этой глупой ситуации, но тут вновь щелкнул центральный замок. Макс напрягся, даже перестал дышать, опасаясь выдать себя, когда Артём с толстой кожаной папкой на молнии забрался на водительское место. Ключ в замке зажигания повернулся, и двигатель довольно заурчал.
- Не дёргайся, - дуло обреза уперлось в Артёмову шею.
- А, это ты? – Колесников спокойно разглядывал нежданного гостя, словно его появление не было неожиданностью. - Чего ты хочешь? Убить меня? Так стреляй здесь, не тяни кота за яйца.
- Не так всё просто, - лишь ответил Максим. – Двигай малым ходом, и без глупостей, - обрез сильнее надавил на мягкую плоть.
- Куда?
- На старое овощехранилище.
Артём всё так же спокойно воткнул первую передачу и нажал на педаль акселератора. Огромный Патриот поехал, сначала выскочив со стоянки на широкую улицу, где помимо «Вольных конюшен» находился еще и цех, по переработке свинины. Колесников старший в свое время посчитал, что торговать голым мясом не так выгодно, как колетами и пельменями, вот и подсуетился чутка. Даже недостающее мясо вроде говядины и баранины он скупал у жителей станицы, за что был этими жителями любим и обласкан. Сейчас же у цеха стоял большой Газон, в который загружали коробки из плотного картона. Смерть хозяина пока никак не повлияла на работу.
Всю дорогу проехали в тишине, ни у кого не было желания разговаривать. Когда на горизонте показались развалины хранилища, то движение УАЗа замедлилось до 15-20 километров в час.
- Что, пожить подольше хочешь? – ухмыльнулся Макс.
- А что, плохое желание?
- Да нет, нормальное желание, паскуда, нормальное. Только всё равно ты сдохнешь. От меня ты не откупишься, как от Косаря, и адвокаты твои холёные тебя не спасут.
Артём промолчал, ведя автомобиль туда, куда указывал Максим. Вот они минули само овощехранилище, объехали его по прогалине, угодив на небольшую, вытоптанную в траве полянку.
- Глуши и выметайся, - скомандовал Макс, одновременно выбираясь наружу. – Узнаешь? Узнаешь, скотина? – распылялся он. – Здесь ты её замучил и убил, сволочь! Ответь только - за что? Зачем?
Артём стоял в метрах двух от разгорячившегося «бывшего соперника», стоял молча и бычился. Короткостриженая, явно сегодня, голова, посаженная на низковатое, но могучее тело, не забывающее спортзала, прямой короткий нос, со следами «боевой славы», цепкие карие глаза и волевой подбородок.
- Я не убивал, - так же спокойно произнес он.
- А кто? Кто кроме тебя? – не унимался Макс.
- Еще час назад, я был уверен, что ты. Но теперь я и сам не знаю.
- Я? – Калинин немного опешил. – Мне-то это зачем?
- А из зависти, - таким же холодным тоном отвечал Колесников-младший. – Света ребенка от меня ждала, свадьбы была уже назначена через месяц, и тут ты появляешься со старыми обидами. Скажешь не логично?
- Нет, - Макс махнул головой. – Нет! Я не мог! Не мог, слышишь?
Моментально разорвав дистанцию, кулак Артёма, угодив в челюсть, свалил Максима с ног. Секунды, пока он приходил в себя, хватило Колесникову, чтобы подхватить обрез и отскочить подальше. Максим дернулся было на обидчика, но гром выстрела и комок земли, отскочивший в десятке сантиметров от его ноги, как то охладили пыл.
- Ну и чего ты ждешь? Убей меня! Убей, как Свету! – орал Калинин на Артёма. – Убей!
- Не убивал я её, сколько раз повторять? Да и ты, я вижу не убийца.
- Ну а кто? Кому еще это нужно?
- Вот и я думаю, кому, - Артём, от греха подальше отошел еще на несколько шагов. – Знаешь, смущает несколько моментов, когда меня отпускали, тут же нашелся следующий подозреваемый. Ты. Причем менты о тебе знали, и показания у них от Брамы и Маги были. Но тебя не трогали, пока не выпустили меня. Не находишь странным? – Макс молчал. – Ну а только я подписал согласие, как тут же на сцену вывели тебя.
- Какое согласие?
- А вот это и становится интересным, я то сразу об этом не подумал, всё на тебя грешил. – Артём сплюнул. - Вчера утром меня вызвали на допрос, но вместо следака в кабинете был один хмырь, представившийся доверенным лицом крупного Агрохолдинга. Предложил продать всё наше состояние за бесценок, ну и свободу до кучи. Сказал, что и с батей он уже договорился, но тут его этот дебил Егорка порешал, идиот.
- Не трогал Егор твоего батю.
- Откуда знаешь? - глаза Артёма впервые за сегодня прищурились.
- Мы с Гецем твоего батю нашли, и тоже на Светкиного брата подумали. Я прикинул всех его друзей, и накрыл его у Володьки Путиловского. А теперь самое интересное, - Максим потирал ушибленный подбородок, - автомат его был не стрелян, но грязен, а сам он рассказал удивительную историю про то, как его выдернул из части липовый мент.
- И что это значит?
- А значит это то, что его подставили. И то…
- Что нужно разговаривать с тем хмырем от агрохолдинга, - закончил за него Артём.