Буду потихоньку выкладывать отрывки из моего нового произведения. Коментарии и тапки приветствуются
Станица Вольная. Воскресенье. 7:02
Этот день еще с самого утра не сулил Максиму ничего хорошего. Голова, после вчерашнего загула с бывшими одноклассниками, по ощущениям, опухла, субъективно увеличившись в объеме раза в два. Даже глаза были не на стороне владельца, то и дело норовя слипнуться, склоняя его к немедленному засыпанию.
Если бы не служба, то Максим отсыпался бы как минимум до обеда, но благодаря сжатой в кулаке воле и дедову подзатыльнику, от которого внутри черепа лопнул тротиловый заряд, он заставил себя подняться с постели и побрести к умывальнику. Холодная вода, которая обязана была освежить, со своей задачей не справилась, лишь вызвав приступ тошноты, от которого Максима скрючило наподобие буквы «Z» прямо на деревянном полу.
Дед, с осуждением поглядывая на единственного внука, протянул ему банку с огуречным рассолом. Дождавшись, когда стекляшка опустеет, он потащил Максима к покрытому цветной клеенкой столу, на котором красовалась старая чугунная сковорода с поджаренными вместе с колбасой яйцами. Невзирая на сопротивление внука, он буквально насильно заставил съесть приготовленное, после чего удовлетворенно начал колдовать возле печи.
На удивление почувствовав себя лучше, Максим облачился в свою мышиную, пока еще не обтрепавшуюся, форму. Натянув на голову кепку с сияющей кокардой, он вышел во двор, и, добравшись по дорожке, выложенной серыми, местами треснувшими плитами до калитки, распахнул её, оказавшись на улице.
На его счастье, в это же время из зеленых ворот соседнего участка показался Миша Гец на своем видавшем виды темно-синем Патроле. Увидав соседа-доходягу, он молча открыл пассажирскую дверь, как бы намекая на дальнейшие действия. Максиму не пришлось ничего объяснять, пробурчав: «Спасибо» - его тело заняло предложенное место.
- Ну и кто этот негодяй, что столкнул вчера доблестного ефрейтора милиции с пути праведного? – вполне серьезно, без тени улыбки спросил Миша, когда Нисан, рыкнув мотором, тронулся.
- Бихоевы, гады, - зло выговорил Макс. – Молодое вино, видите ли им из Ингушетии родственники прислали. Срочно его, блин, нужно попробовать, пока не испортилось. Вот они «по-братски» всю мужскую половину класса вчера и спаивали. И ведь знали, сволочи, что мне с утра на службу, и все равно склонили к злоупотреблению. Я даже мобилу с ними провтыкать успел, так что так просто уже до меня не дозвонишься.
- Бихоевы – они такие, да, - всё так же, без тени эмоций на лице произнес Михаил, выкручивая на перекрестке руль налево. – А у самого голова есть на плечах? Ты ж гордость и совесть Отечества! Как же ты свою нелегкую службу с перегаром нести будешь?
- Думаю, напарник поможет.
- Хрен ты от него дождешься. На него где сядешь, там и слезешь.
- Угу, рассказывай больше. Мой напарник – это чуткий и отзывчивый человек, непререкаемый авторитет в своем деле, кумир незамужних дамочек и подрастающего поколения!
- Не подлизывайся. Сколько раз я тебе говорил перед сменой не пить? Вот то-то и оно - дохрена говорил.
- Всего лишь два раза с бодуна вышел. Это третий.
- А мне больше и не надо, - Миша зло глянул на пассажира. – Что ты мне обещал, когда я тебя устраивал? Что с кайфом, дурью и другими веселыми вещами покончено. Что все они остались в прошлом. Так?
- Так. Но ведь это особый случай. Раз в пятилетку собираемся.
- А мне на твой особый случай класть с прибором и вприсядку. Ты слово дал, так держи как мужчина.
- Хорошо.
- Что хорошо?
- Этого больше не повторится. Гарантирую, - водитель с сомнением поглядел на Максима, и словно потеплевшим голосом спросил.
- Артём то вчера был?
- Был.
- И как?
- Что как? Морды не набили друг другу и ладно.
Патрол подрулил к грязно-серому кирпичному зданию в два этажа, чьи окна были убраны в стальные решетки, крашеные желтой краской, от чего вид у строения был веселый и праздничный, не взирая на мрачные внутренности – местное отделение милиции и прокуратуру. Выгрузившись, они направились к главному входу, у которого уже переминались с ноги на ногу курильщики, которым предстояло сдать или принять уже осточертелое дежурство. Поздоровавшись за руку с каждым, Максим и Миша прошли мимо сидящего, словно в аквариуме, дежурного в раздевалку готовиться к разводу.
Пережив на последних каплях воли вооружение и сам развод, Максим с удовольствием влез в патрульный УАЗик с намалёванной синей тройкой на борту, намереваясь там покемарить. Но безуспешно. Вслед за ним, за баранку влез огромный, словно медведь старшина Гец.
- Не спи, пихота, замерзнешь!
- Да ну тебя, - лишь отмахнулся Макс. – Я часок отдохну, и буду как огурчик.
- Маринованный, - закончил за напарника Миша.
Ну а дальше всё пошло в обычном режиме - вызовы по незначительным поводам, общение с не в меру пьющими согражданами и их близкими, и робкие попытки пообедать, когда в тринадцать десять бортовая рация заговорила.
- Третий Станице, Третий Станице.
- Третий на связи, - ответил во взятую тангетку Михаил.
- В кустах за овощехранилищем обнаружен угнанный ночью внедорожник марки БМВ черного цвета. Проверьте информацию. Как поняли?
- Понял вас. Проверить информацию о внедорожнике.
- Вот ведь принесла нечистая, - прокомментировал указание Максим, как только тангетка вернулась на свое положенное место. – Если это действительно угнанный автомобиль, мы рапорт замучаемся составлять.
- Ну кто замучается, а у кого опыт, - в первые за день улыбнулся Миша. – Не ной, прорвемся!
УАЗик козликом помчался по пыльным станичным улочкам, не забывая подскакивать на ухабах и выбоина. Четыре перекрёстка и резкий поворот направо уводящий дорогу в степь. Некошеные луговые травы молча провожали их, качаясь в такт ветру.
Максим блуждающим взглядом смотрел в окно, теребя в руках пачку «Балканской звезды». Это было что-то наподобие обряда – помять темно-синий бумажный прямоугольник, достать из него сигарету, покрутить её в пальцах и засунуть обратно. Курить уже месяца два как не хотелось, и осознание этого факта грело Максиму душу. Он, как сказали бы всяческие «сказочные идиоты», заряжался позитивной энергией, и был готов к новым свершениям. Хотя какие свершения бывают в ППС?
Нет, в душе он всё еще оставался романтиком, и каждый день, выходя на службу, в тайне, даже от себя, надеялся, что сегодня он поймает банду грабителей, остановит чеченских террористов, обезвредит спятившего психопата с топором. Его наградят медалью, вручат грамоту, и уж тогда ОНА непременно осознает свою ошибку и вернется. Но вместо этого перед его взором обычно открывалось грязное белье чужих семей, пьяные дебоши опустившихся соотечественников и дебильные выкидоны сельской гопоты, убивая всяческие мечты на корню.
Лента старого, потрескавшегося асфальта вела между двух барок, петляя на небольших взгорьях и длинных прогалинах. Уже скоро стала видна провалившаяся крыша полуразобранного овощехранилища, где в былые времена переживали зиму не одна тонна картошки, капусты, лука и моркови. Но с развалом Советского Союза, начало разваливаться, а точнее растаскиваться и его наследство. Кирпичи и плиты выламывались наиболее «хозяйскими» станишниками, обрекая величественное когда-то сооружение на медленную смерть. О нем вспоминала обычно только молодежь, когда требовалось место для алковозлияний подальше от родительских глаз. И место это пользовалось дурной репутацией.
- Приехали, - пробурчал Миша, когда УАЗик затормозил у поваленного железобетонного блока рядом с беззубым провалом бывшего входа.
Максим машинально закинул сигареты в карман, и, вытерев рукой со лба пот, проступивший от невыносимой летней духоты, выбрался наружу.
- Ну и кто тут чего увидел? – Миша последовал примеру напарника и, облокотившись на капот, пристально разглядывал окружающие развалины и кусты.
- Чего стоять, пойдем, посмотрим.
- Пойдем.
Примятую траву заметили быстро. Буквально через двадцать метров, след вел к густым зарослям лоха, откуда пробивались блики ослепительно-яркого зада черного внедорожника.
- Не понял, - Миша озадачено почесал затылок. – Это же Артемова тачила. Он вчера пешком что ли был?
- Да нет, на ней и приехал. Как же перед парнями не понтануться, это ж для него не возможно.
- Значит, пацаны взяли покататься, когда он до соплей нажрался?
- Вроде нет, - Макс из-за всех попытался вспомнить вчерашние события, но ничего кроме головной боли это не принесло. – Впрочем, я сам уже часам к десяти был никакой, ничерта не помню.
- Ладно, пойду доложу, что нашли в целости и сохранности. Вот Артёмка с папой обрадуются.
- Не то слово.
Медленно обойдя беху по кругу, Максим заметил незакрытую заднюю дверь, из которой торчал кусок какой-то белой ткани. Приблизившись, он заметил следы крови на нём, и, уже предчувствуя нехорошее, осторожно отворил дверцу.
Реальность оказалось хуже даже самых страшных ожиданий. На заднем сидении, обернутая словно в саван в окровавленную простыню, лежала ОНА. Отекшее синее лицо и разбитые губы, синяки и ссадины по всему голому телу, прикрытому сейчас только этой жалкой тканью. Было сразу видно, что перед смертью ей пришлось выдержать страшные мучения и пытки. Её остекленевшие глаза, уставившись в потолок, вызывали такой ужас, что Максим отшатнулся.
- Что там? - появился Гец. – Покойника, что ли нашел? О, черт! – увидев подтверждение своего предположения, он за плечи оттащил Максима подальше, и, усадив товарища на траву, протянул ему свою зажигалку. – На вот, покури, - дрожащими руками Максим взял этот дешёвый кусок китайского пластика, всё еще не понимая, что происходит. – Ты давай… Я щас быстро… Только до машины и обратно, ладно?
Глянув на Мишу невидящим взглядом, он мотнул утвердительно головой. Наконец, осознав, что дал ему старшина, Макс вынул изрядно помятую пачку, выбив из неё сигарету. Нетвердой рукой вставив рыжий фильтр себе в рот, он высек огонь и подкурил. Всё его существо сейчас сфокусировалось на этом действе. Его легкие всасывали дым и выплевывали назад, он был машиной, другие действия сейчас были отключены.
- Сейчас подъедут остальные, - Гец уселся рядом, но Макс даже не повел бровью, словно ему было всё равно. Впрочем, так оно и было.
Просидев в молчании минут десять, Миша не выдержал, начал говорить с напарником, пытаясь вывести его из этого состояния.
- Давно вы это… расстались?
- Полтора года. Сразу после того как меня из команды вышибли. Сказала, что ей с неудачником не по пути, – он горько усмехнулся. - Знаешь, мы ведь с четырнадцати лет были вместе. Десять лет. А тут собрала вещи и ушла, как будто я ей никто. Даже с того дня по-человечески поговорить нам не удалось, всё урывками, да полукриками, - и поглядев в глаза Мише, добавил. – Я найду того, кто это сделал. И тогда он будет очень сильно сожалеть о содеянном.
Станица Вольная. Воскресенье. 7:02
Этот день еще с самого утра не сулил Максиму ничего хорошего. Голова, после вчерашнего загула с бывшими одноклассниками, по ощущениям, опухла, субъективно увеличившись в объеме раза в два. Даже глаза были не на стороне владельца, то и дело норовя слипнуться, склоняя его к немедленному засыпанию.
Если бы не служба, то Максим отсыпался бы как минимум до обеда, но благодаря сжатой в кулаке воле и дедову подзатыльнику, от которого внутри черепа лопнул тротиловый заряд, он заставил себя подняться с постели и побрести к умывальнику. Холодная вода, которая обязана была освежить, со своей задачей не справилась, лишь вызвав приступ тошноты, от которого Максима скрючило наподобие буквы «Z» прямо на деревянном полу.
Дед, с осуждением поглядывая на единственного внука, протянул ему банку с огуречным рассолом. Дождавшись, когда стекляшка опустеет, он потащил Максима к покрытому цветной клеенкой столу, на котором красовалась старая чугунная сковорода с поджаренными вместе с колбасой яйцами. Невзирая на сопротивление внука, он буквально насильно заставил съесть приготовленное, после чего удовлетворенно начал колдовать возле печи.
На удивление почувствовав себя лучше, Максим облачился в свою мышиную, пока еще не обтрепавшуюся, форму. Натянув на голову кепку с сияющей кокардой, он вышел во двор, и, добравшись по дорожке, выложенной серыми, местами треснувшими плитами до калитки, распахнул её, оказавшись на улице.
На его счастье, в это же время из зеленых ворот соседнего участка показался Миша Гец на своем видавшем виды темно-синем Патроле. Увидав соседа-доходягу, он молча открыл пассажирскую дверь, как бы намекая на дальнейшие действия. Максиму не пришлось ничего объяснять, пробурчав: «Спасибо» - его тело заняло предложенное место.
- Ну и кто этот негодяй, что столкнул вчера доблестного ефрейтора милиции с пути праведного? – вполне серьезно, без тени улыбки спросил Миша, когда Нисан, рыкнув мотором, тронулся.
- Бихоевы, гады, - зло выговорил Макс. – Молодое вино, видите ли им из Ингушетии родственники прислали. Срочно его, блин, нужно попробовать, пока не испортилось. Вот они «по-братски» всю мужскую половину класса вчера и спаивали. И ведь знали, сволочи, что мне с утра на службу, и все равно склонили к злоупотреблению. Я даже мобилу с ними провтыкать успел, так что так просто уже до меня не дозвонишься.
- Бихоевы – они такие, да, - всё так же, без тени эмоций на лице произнес Михаил, выкручивая на перекрестке руль налево. – А у самого голова есть на плечах? Ты ж гордость и совесть Отечества! Как же ты свою нелегкую службу с перегаром нести будешь?
- Думаю, напарник поможет.
- Хрен ты от него дождешься. На него где сядешь, там и слезешь.
- Угу, рассказывай больше. Мой напарник – это чуткий и отзывчивый человек, непререкаемый авторитет в своем деле, кумир незамужних дамочек и подрастающего поколения!
- Не подлизывайся. Сколько раз я тебе говорил перед сменой не пить? Вот то-то и оно - дохрена говорил.
- Всего лишь два раза с бодуна вышел. Это третий.
- А мне больше и не надо, - Миша зло глянул на пассажира. – Что ты мне обещал, когда я тебя устраивал? Что с кайфом, дурью и другими веселыми вещами покончено. Что все они остались в прошлом. Так?
- Так. Но ведь это особый случай. Раз в пятилетку собираемся.
- А мне на твой особый случай класть с прибором и вприсядку. Ты слово дал, так держи как мужчина.
- Хорошо.
- Что хорошо?
- Этого больше не повторится. Гарантирую, - водитель с сомнением поглядел на Максима, и словно потеплевшим голосом спросил.
- Артём то вчера был?
- Был.
- И как?
- Что как? Морды не набили друг другу и ладно.
Патрол подрулил к грязно-серому кирпичному зданию в два этажа, чьи окна были убраны в стальные решетки, крашеные желтой краской, от чего вид у строения был веселый и праздничный, не взирая на мрачные внутренности – местное отделение милиции и прокуратуру. Выгрузившись, они направились к главному входу, у которого уже переминались с ноги на ногу курильщики, которым предстояло сдать или принять уже осточертелое дежурство. Поздоровавшись за руку с каждым, Максим и Миша прошли мимо сидящего, словно в аквариуме, дежурного в раздевалку готовиться к разводу.
Пережив на последних каплях воли вооружение и сам развод, Максим с удовольствием влез в патрульный УАЗик с намалёванной синей тройкой на борту, намереваясь там покемарить. Но безуспешно. Вслед за ним, за баранку влез огромный, словно медведь старшина Гец.
- Не спи, пихота, замерзнешь!
- Да ну тебя, - лишь отмахнулся Макс. – Я часок отдохну, и буду как огурчик.
- Маринованный, - закончил за напарника Миша.
Ну а дальше всё пошло в обычном режиме - вызовы по незначительным поводам, общение с не в меру пьющими согражданами и их близкими, и робкие попытки пообедать, когда в тринадцать десять бортовая рация заговорила.
- Третий Станице, Третий Станице.
- Третий на связи, - ответил во взятую тангетку Михаил.
- В кустах за овощехранилищем обнаружен угнанный ночью внедорожник марки БМВ черного цвета. Проверьте информацию. Как поняли?
- Понял вас. Проверить информацию о внедорожнике.
- Вот ведь принесла нечистая, - прокомментировал указание Максим, как только тангетка вернулась на свое положенное место. – Если это действительно угнанный автомобиль, мы рапорт замучаемся составлять.
- Ну кто замучается, а у кого опыт, - в первые за день улыбнулся Миша. – Не ной, прорвемся!
УАЗик козликом помчался по пыльным станичным улочкам, не забывая подскакивать на ухабах и выбоина. Четыре перекрёстка и резкий поворот направо уводящий дорогу в степь. Некошеные луговые травы молча провожали их, качаясь в такт ветру.
Максим блуждающим взглядом смотрел в окно, теребя в руках пачку «Балканской звезды». Это было что-то наподобие обряда – помять темно-синий бумажный прямоугольник, достать из него сигарету, покрутить её в пальцах и засунуть обратно. Курить уже месяца два как не хотелось, и осознание этого факта грело Максиму душу. Он, как сказали бы всяческие «сказочные идиоты», заряжался позитивной энергией, и был готов к новым свершениям. Хотя какие свершения бывают в ППС?
Нет, в душе он всё еще оставался романтиком, и каждый день, выходя на службу, в тайне, даже от себя, надеялся, что сегодня он поймает банду грабителей, остановит чеченских террористов, обезвредит спятившего психопата с топором. Его наградят медалью, вручат грамоту, и уж тогда ОНА непременно осознает свою ошибку и вернется. Но вместо этого перед его взором обычно открывалось грязное белье чужих семей, пьяные дебоши опустившихся соотечественников и дебильные выкидоны сельской гопоты, убивая всяческие мечты на корню.
Лента старого, потрескавшегося асфальта вела между двух барок, петляя на небольших взгорьях и длинных прогалинах. Уже скоро стала видна провалившаяся крыша полуразобранного овощехранилища, где в былые времена переживали зиму не одна тонна картошки, капусты, лука и моркови. Но с развалом Советского Союза, начало разваливаться, а точнее растаскиваться и его наследство. Кирпичи и плиты выламывались наиболее «хозяйскими» станишниками, обрекая величественное когда-то сооружение на медленную смерть. О нем вспоминала обычно только молодежь, когда требовалось место для алковозлияний подальше от родительских глаз. И место это пользовалось дурной репутацией.
- Приехали, - пробурчал Миша, когда УАЗик затормозил у поваленного железобетонного блока рядом с беззубым провалом бывшего входа.
Максим машинально закинул сигареты в карман, и, вытерев рукой со лба пот, проступивший от невыносимой летней духоты, выбрался наружу.
- Ну и кто тут чего увидел? – Миша последовал примеру напарника и, облокотившись на капот, пристально разглядывал окружающие развалины и кусты.
- Чего стоять, пойдем, посмотрим.
- Пойдем.
Примятую траву заметили быстро. Буквально через двадцать метров, след вел к густым зарослям лоха, откуда пробивались блики ослепительно-яркого зада черного внедорожника.
- Не понял, - Миша озадачено почесал затылок. – Это же Артемова тачила. Он вчера пешком что ли был?
- Да нет, на ней и приехал. Как же перед парнями не понтануться, это ж для него не возможно.
- Значит, пацаны взяли покататься, когда он до соплей нажрался?
- Вроде нет, - Макс из-за всех попытался вспомнить вчерашние события, но ничего кроме головной боли это не принесло. – Впрочем, я сам уже часам к десяти был никакой, ничерта не помню.
- Ладно, пойду доложу, что нашли в целости и сохранности. Вот Артёмка с папой обрадуются.
- Не то слово.
Медленно обойдя беху по кругу, Максим заметил незакрытую заднюю дверь, из которой торчал кусок какой-то белой ткани. Приблизившись, он заметил следы крови на нём, и, уже предчувствуя нехорошее, осторожно отворил дверцу.
Реальность оказалось хуже даже самых страшных ожиданий. На заднем сидении, обернутая словно в саван в окровавленную простыню, лежала ОНА. Отекшее синее лицо и разбитые губы, синяки и ссадины по всему голому телу, прикрытому сейчас только этой жалкой тканью. Было сразу видно, что перед смертью ей пришлось выдержать страшные мучения и пытки. Её остекленевшие глаза, уставившись в потолок, вызывали такой ужас, что Максим отшатнулся.
- Что там? - появился Гец. – Покойника, что ли нашел? О, черт! – увидев подтверждение своего предположения, он за плечи оттащил Максима подальше, и, усадив товарища на траву, протянул ему свою зажигалку. – На вот, покури, - дрожащими руками Максим взял этот дешёвый кусок китайского пластика, всё еще не понимая, что происходит. – Ты давай… Я щас быстро… Только до машины и обратно, ладно?
Глянув на Мишу невидящим взглядом, он мотнул утвердительно головой. Наконец, осознав, что дал ему старшина, Макс вынул изрядно помятую пачку, выбив из неё сигарету. Нетвердой рукой вставив рыжий фильтр себе в рот, он высек огонь и подкурил. Всё его существо сейчас сфокусировалось на этом действе. Его легкие всасывали дым и выплевывали назад, он был машиной, другие действия сейчас были отключены.
- Сейчас подъедут остальные, - Гец уселся рядом, но Макс даже не повел бровью, словно ему было всё равно. Впрочем, так оно и было.
Просидев в молчании минут десять, Миша не выдержал, начал говорить с напарником, пытаясь вывести его из этого состояния.
- Давно вы это… расстались?
- Полтора года. Сразу после того как меня из команды вышибли. Сказала, что ей с неудачником не по пути, – он горько усмехнулся. - Знаешь, мы ведь с четырнадцати лет были вместе. Десять лет. А тут собрала вещи и ушла, как будто я ей никто. Даже с того дня по-человечески поговорить нам не удалось, всё урывками, да полукриками, - и поглядев в глаза Мише, добавил. – Я найду того, кто это сделал. И тогда он будет очень сильно сожалеть о содеянном.