Кто отправляет казахстанцев в Сирию на смерть?

"Ситуация будет обостряться"

Лоб в лоб Казахстан столкнулся с экстремизмом в 2011 году. Ликвидация "бородачей" в третьем микрорайоне Алматы, перестрелки в поселках Шубарши и Кенкияк, массовый самоподрыв религиозных фанатиков в Балхашской колонии, теракты в Астане, Актобе, Атырау и Таразе и, наконец, спецоперация в Боролдае заставили признать – религиозный экстремизм в сытой и благополучной республике все-таки есть.

Тогда же в срочном порядке было создано Агентство по делам религий и принят закон "О религиозной деятельности и религиозных объединениях", предусматривающий обязательную перерегистрацию всех религиозных учреждений страны. Многие эксперты предупреждали: эта перепись загонит радикалов в подполье, а значит, контролировать их деятельность станет куда сложнее.

Критиковалась и 7-я статья закона, запрещающая проведение групповых религиозных обрядов за пределами культовых мест (подразумеваются храмы, религиозные объединения, места поклонения, кладбища и крематории. – Т.К.) и наложившая вето на молитву в госучреждениях вместе с запретом молитвенных комнат. Тем не менее закон был принят, и сегодня мы пожинаем его плоды, говорит директор Института геополитических исследований религиовед Асылбек Избаиров:

– Этот закон усугубил ситуацию, но не в том, что ограничил влияние радикальных исламских организаций – им регистрация и так не нужна, а в том, что дал им повод еще раз обвинить государство в неверии. Мол, в Казахстане запрещают читать намаз, значит, это такфирское государство (такфир – обвинение в неверии – Т.К.). Сейчас хотят обострить ситуацию и по хиджабу. В Коране сказано, что хиджаб – прямое повеление Аллаха. Значит, если в Казахстане запрещают носить хиджабы, то международными террористическими организациями наша страна будет восприниматься как кафирское государство. То есть ситуация обострится еще больше. Это при том что мы уже имеем своих боевиков в Афганистане и Сирии. В Чечне они тоже прошли военную школу. Эти люди никуда не делись, они есть и завтра будут возвращаться сюда.

Такфир сжигает мосты

– Кто и как вербует казахстанцев на джихад?

– Есть три категории проповедников. Первые – те, кто вроде бы просто призывает к исламу, но делает это с обострением конфликта с государством. Вторые – те, кто строит свою идеологию с позиции такфира, то есть обвинения в неверии. В таких случаях зачастую все общество и даже родители  становятся кафирами (неверными. - Т.К.). Если первая категория – это предконфликтная ситуация, то вторая – уже конфликт.

И вот, когда люди вкололи себе эту дозу радикализма, им становится мало. Они уже разорвали связи с родственниками, вступили в конфронтацию с обществом и сожгли за собой все мосты. Но ведь этот конфликт не может длиться вечно? Нужно решение. Тогда-то люди и начинают заходить на различные экстремистские сайты, где сидит третья категория вербовщиков. Они и дают конкретный выход из конфликтной ситуации – это джихад.

Вообще такфир идет от организации "Ак-Такфир Валь-Хиджра" – это сторонники обвинения в неверии и переселения. В их идеологии переселение делится на два вида. Поехали наши в Сирию делать джихад – это открытое переселение. Второй вид – это чувственная изоляция, когда создается своего рода государство в государстве. Образовываются закрытые джамааты (объединение группы мусульман с целью совместного изучения ислама, совершения религиозных обрядов, взаимопомощи и т.д. – Т.К.), в которых люди живут по собственным правилам. Это чисто сектантский принцип. Они говорят, что имамы – это слабые мусульмане, и принимать их доводы не надо. Они выбирают себе амира (в переводе с арабского – начальник. – Т.К.) и полностью ему подчиняются. Если даже амир будет толковать Коран в полном противоречии с традиционным исламом, его последователи будут толковать так же. Вот такой длинный процесс вербовки.

– В Казахстане есть такие джамааты?

– Да, создаются. В основном это практикуется на западе… Хотя, я знаю, много людей выехало на джихад из Карагандинской области, из Жезказгана выехали 47 человек.

Вход – рубль, выход – два

– За чей счет эта война?

– В сентябре в Бишкеке были задержаны двое членов "Союза исламского джихада", приехавших из Сирии. Один из них – казахстанец. Он рассказал, что хотел выкрасть своего дядю из Алматы и попросить за него выкуп – 50 тыс. долларов. 30 тыс. он намеревался выслать в Сирию, а 20 тыс. – использовать на террористические акции. Вот вам один из источников финансирования, – продолжает Избаиров. – Теперь второй. Я знаю, что выезды на джихад в Афганистан стоят

6 тыс. долларов. Когда наши туда попадают и узнают, что их обманули – никакого джихада там нет, хотят вернуться. А им говорят: выезд обратно стоит 12 тыс. долларов. И что тогда делают наши? Звонят родным, единомышленникам и просят: профинансируйте нас на пути джихада, если не можете помочь делом, помогите имуществом.

К слову, летом этого года в Махачкале за отказ выплатить 3 млн рублей на джихад (чуть меньше 100 тыс. долларов. – Т.К.) был убит владелец АЗС вместе с племянником. В преступлении подозреваются сообщники волгоградской смертницы. Но все же главные спонсоры "священной войны" – страны, заинтересованные в расшатывании сирийского режима, уверен глава Союза мусульман Казахстана Мурат Телибеков.

– Я думаю, Сирия стала разменной монетой в большой геополитической игре, – рассуждает он. – Кто заинтересован в том, чтобы сменить там режим? Это группа западных стран. Скорее всего, источники финансирования идут оттуда. Кроме того, надо принять во внимание и позицию ряда мусульманских государств Персидского залива. Сегодня в Сирии у власти стоят алавиты (Алавизм – название для ряда исламских религиозных направлений, ответвлений или сект, по мнению некоторых специалистов, стоящих на границе между крайним шиизмом и отдельной религией. Некоторые мусульманские теологи считают, что алавиты откололись от шиизма и отошли в своих взглядах и религиозной практике от доминирующих исламских направлений так далеко, что во многом потеряли право считаться частью ислама вообще, превратившись в особую религию – смесь ислама, христианства и доисламских восточных верований. – Википедия). В мусульманском мире их многие не признают, не считают мусульманами. То есть здесь имеется и религиозная подоплека. Поэтому я думаю, что деньги могут идти и оттуда.

Что же ты, Наташа?

Недавно Сарыаркинский районный суд Астаны осудил русскую мусульманку и мать троих детей Наталью Войтенкову по части 2-й статьи 233-1 "Пропаганда терроризма/экстремизма или публичные призывы к совершению акта терроризма". Дело в том, что женщина опубликовала в Интернете видеоролик, в котором рассказала о невиновности своего супруга Рафиса Галиулина – члена исламской партии освобождения "Хизб-ут-тахрир". В 2009 году он был осужден за экстремизм и терроризм, а сама партия была запрещена в Казахстане еще в 2005-м. На видео Войтенкова, укутанная в хиджаб, уверяет, что ее муж невиновен, а "Хизб-ут-тахрир" вовсе не экстремистская, а политическая партия.

"Я являюсь женой члена партии "Хизб-ут-тахрир", которого в 2009 году по лживым обвинениям осудили за экстремизм и терроризм, – жалуется Наталья на видео. – Все знают, что "Хизб-ут-тахрир" – политическая партия, но никак не террористическая и экстремистская. Но, несмотря на это, моего мужа и еще пятерых братьев задержали сотрудники КНБ… Якобы наши братья пытались взорвать всю Астану и Байтерек… Сотрудники КНБ заставляли мужа подписать отказ от партии. На что он говорил: "Да, я подпишу отказ, но приведите мне веские доказательства того, что партия "Хизб-ут-тахрир" идет неправильным путем и не соответствует Корану и сунне".

По мнению религиоведа Избаирова, при правильной идеологической работе государства и, в первую очередь, Духовного управления мусульман (ДУМК) подобные споры решались бы в два счета.

– С позиции ислама все это спокойно обосновывается, – убежден Избаиров. – Посмотрим хотя бы корни "Хизб-ут-тахрира". В свое время они откололись от "Братьев мусульман", их самая важная концепция – построение халифата (исламского государства, живущего по законам шариата. – Т.К.). Но ведь поменять государственную структуру – это антиконституционное требование, это уже экстремизм. И главное, они искажают основные догмы ислама… Здесь нужна мощнейшая идеологическая работа. Но мы заняли позицию противодействия. Это позиция ДУМК. А должна быть позиция лечения, потому что в условиях противодействия никто никого не победит: два фронта будут разрастаться только больше и больше.

ДУМК в думках

К слову, ДУМК по-прежнему в думках. Даже после публикации провокационного видеоролика с казахстанскими джихадистами в Сирии, когда управление, по логике вещей, должно было начать мощнейшую идеологическую работу с населением, достучаться до имамов непросто.

На скандальном видео казахстанцы уверяют, что "джихад – это служение Богу", и если они умрут как мученики, Аллах непременно дарует им сады Фирдауса (сад в раю. – Т.К.). "МК в Казахстане" попросил специалистов ДУМК пояснить: а верно ли наши соотечественники трактуют понятие "джихад"? Казалось бы, отвечать на такие вопросы – и есть та самая идеологическая работа, которую имамы ДУМК могут сделать даже по телефону, что называется, не вставая с кресла. Но нет! Двое суток нас отсылали от одного сотрудника к другому, а потом и вовсе потребовали подготовить официальный запрос. Подготовили, ждем…

А пока ДУМК думает, на наш вопрос ответил главный научный сотрудник Института философии, политологии и религиоведения Анатолий Косиченко:

– Согласно исламскому богословию, джихад имеет много форм: джихад пера, джихад сердца, джихад меча и другие. Но в Коране четко оговорены условия, когда мусульманин имеет право браться за оружие. Анализируемая ситуация (с казахстанскими джихадистами в Сирии. – Т.К.) не удовлетворяет этим условиям, поскольку есть одно условие для джихада меча – когда мусульманам не дают исповедовать ислам. А тут же никто этого не запрещает! То есть в данном случае "джихад" толкуется неверно. Существует понятие так называемого "большого джихада" – это работа над собой и борьба со своей греховностью. Для этого как раз таки и надо прилагать самые большие усилия.

Тем временем казахстанские комитетчики отрапортовали, что прилагают все усилия для возвращения горе-соотечественников на родину. Возникает резонный вопрос: а надо ли? Ведь фитна (в переводе с арабского – хаос, смута. – Т.К.) в их головах никуда не денется, а идеологически, как видно, мы от вербовщиков отстаем.

– Я считаю, что возвращать их не надо, – говорит ветеран афганской войны Мурат Абдушкуров. – Эти люди уже выбрали свой путь и свою судьбу. Наоборот, надо сделать так, чтобы они сюда не возвращались. 150 человек – это же не окончательная цифра, их, возможно, больше. Поэтому представьте, что такая армия подготовленных террористов вернется к нам. Мы готовы слышать взрывы?