В ответ на сообщения о частых уголовных правонарушениях, агрессивном поведении, и нарушении прав человека, безнаказанно совершенные частными подрядчиками в Ираке и Афганистане, некоторые эксперты утверждают, что частные военные и охранные компании ("ЧВОК") являются не более, чем современными наемниками, и именно поэтому они должны быть запрещены. Однако в реальности существующие документы, запрещающие наемничество, было бы трудно применить даже к самым одиозным ЧВОК, что поощряет государства и частный бизнес продолжать использовать услуги таких компаний.
Многие из правовых вопросов, связанных с частными военными и охранными компаниями могут быть решены путем создания принципа международного гуманитарного права («МГП»), заключающегося в том, что государство признает использование частных военных и охранных компаний как средства ведения войны. Наличие развитой, независимой частной безопасности и частных военных возможностей позволяет государствам или негосударственным субъектам, обходить политические запреты или недостаток ресурсов, которые иначе могли бы ограничить применение силы, и даже служить угрозой самому существованию государства. Эти угрозы могут быть решены, если МГП установит тесную связь ответственности государства с ЧВОК, которые они нанимают. Международное гуманитарное право должно предусматривать, что государства, которые практикуют аутсорсинг безопасности государственных или военных функций при поддержке любых боевых или гуманитарных операций, должны установить внутренний контроль, механизмы подотчетности и ответственности для обеспечения того, чтобы эти субъекты действовали в соответствии с международными и национальными правовыми нормами и правилами.
Использование приватизированной силы было давней особенностью многих военных кампаний, но недавний бум в военном и охранном аутсорсинге в Ираке и Афганистане привлекли внимание к новому статусу и роли приватизированных военных и охранных субъектов международного права. Общественное внимание было сосредоточено на частых сообщениях о безнаказанности частных подрядчиков безопасности при любых нарушениях прав человека, уголовных проступках, или агрессивном поведении во время участия в военной операции коалиции. На основании этих негативных отчетов, многие утверждают, что частные военные и охранные компании («ЧВОК») являются не более, чем современными наемниками и должны быть запрещены. Однако существуют значительные правовые, политические и практические причины для классификации современных ЧВОК иначе, чем «наемниками». Существующие документы, запрещающие наемничество, трудно применить к современным ЧВОК, регулирование их деятельности может быть осуществлено только на основании скоординированных международных правил. При давлении на ЧВОК можно использовать и рыночные механизмы, возможно, такие методы могут быть даже более эффективными, чем международные и национальные правовые нормы. Это особенно верно в отношении частных военных и охранных компаний, которые стремятся заключать контракты с международными организациями и государствами, которые заботятся о найме приватизированных сил с высокой репутацией. Новая государственная практика по использованию решений, регламентирующих деятельность ЧВОК, особенно, среди тех государств, которые наиболее часто являются их клиентами, среди принимающих стран, стран, являющихся местом регистрации ЧВОК предполагает, что регулирование частных военных и охранных компаний было бы более эффективной мерой, чем простой запрет наемничества.
Наличие развитой, независимой системы безопасности и частного военного потенциала, доступного для аренды позволяет государствам или негосударственным субъектам обойти политические или ресурсные ограничения, которые могли бы ограничить применение силы. Кроме того, поскольку независимые ЧВОК не считаются частью вооруженных сил государства или поддерживаемым им ополчением, в соответствии с международным гуманитарным правом («МГП»), государства имеют слабую юридическую ответственность за функции, которые они передают на аутсорсинг ЧВОК и за поведение лиц, осуществляющих эти функции. Поэтому государства имеют мало стимулов для разработки механизмов отчетности и контроля, которые должны препятствовать проступкам и нарушению международного права, инцидентами которые были зачастую связаны с частными военными и охранными компаниями в Ираке и Афганистане.
Многие из проблем, связанные с ЧВОК могут быть решены путем создания «принципа МГП», который признает и регулирует состояние использования частных военных и охранных компаний как законного средства ведения войны. Угрозы, созданные ЧВОК, могут быть решены в значительной степени положениями МГП, предусматривающими, что государства, которые используют аутсорсинг безопасности или военных функций должны установить механизмы внутреннего контроля, подотчетности и ответственности для обеспечения деятельности этих субъектов в соответствии с международными и национальными правовыми нормами и правилами.
В современном военном конфликте в Ираке число персонала частных военных компаний оценивалось в диапазоне от 20 до 30 тысяч человек, что делает частных военных вторым по величине контингентом в Ираке после американских войск. Кроме того, около 10 тысяч контрактников действовало в Афганистане, включая местных граждан, граждан других стран и персонала компаний, обеспечивающих безопасность в Афганистане. Более заметная роль частных подрядчиков безопасности в операции коалиции и появление некоторых частных подрядчиков безопасности в газетных заголовках при нарушении прав человека усилило политические дискуссии о безопасности аутсорсинга и о методах, которыми международным или внутреннее право может обеспечить ответственность за эти нарушения. Но для определения этих методов и решения правовых и политических проблем очень важно определить статус множества различных субъектов в современных частных охранных предприятиях и их роль, которые они играют в современных гуманитарных и военных операциях.
Происхождение современных частных охранных предприятий относится примерно к началу 1990-х годов. Сокращения вооруженных сил традиционных военных держав после окончания холодной войны и их отделение от выбора зон влияния (особенно в Африке) создали большой спрос на приватизированные военные силы безопасности, а также наполнило рынка достаточным запасом бывших солдат. Глобализация расширила возможности для роста транснациональных секторов бизнеса, в том числе и частных охранных предприятий, а неолиберальные тенденции к аутсорсингу функций государственного сектора в частный рационализировали аутсорсинг военных и охранных функций, которые ранее рассматривались в качестве исключительной прерогативы государства. В то время как СМИ стремятся объединять всех игроков приватизированного сектора безопасности в одну когорту, на практике совокупность частных охранных предприятий состоит из широкого спектра корпоративных структур и должностных обязанностей, от полицейского типа обеспечения безопасности для неправительственных организаций («НПО») и до участия в тайных операциях. Для простоты описания, частные военные и охранные компании могут быть свободно сгруппированы в три категории: обеспечивающие фирмы, частные военные фирмы и частные охранные компании. Однако, часто бывает трудно однозначно определить компанию в одну из категорий, особенно учитывая разнообразие услуг и проектов, которые предлагает каждая из них. На одном конце этого спектра находятся компании, обеспечивающие военные поставки и доставку грузов, такие как «Halliburton», «Kellogg», «Brown&Root». Эти предприятия редко вовлекаются в прямые боевые столкновения. Вместо этого, они обеспечивают логистику, материалы и техническую и оперативную поддержку для развертывания большинства современных воинских контингентов, в том числе коалиционных операций Соединенных Штатов, Соединенного Королевства, Франции и других стран НАТО. Их сфера деятельности включает в себя все, начиная от еды и обслуживания контрактов на предоставление транспорта для войск до поставок оборудования для технического обслуживания и эксплуатации комплекса наблюдения и вооружений. Такие фирмы могут позволить себе ведение военных действий для обеспечения более эффективной поддержки функций снабжения войск, но эту деятельность трудно отличить от таких банальных функций, как строительство военных лагерей, доставки продовольствия и расходных материалов, а также поддержания связи и даже стирки вещей, то есть от такой деятельности, которая всегда была разрешена в соответствии с МГП и особенно часто встречалась в демократических странах.
Таким образом, оставшийся анализ будет сосредоточен на двух других категориях: частных военных компаниях и частных охранных компаниях. На противоположном конце спектра от фирм, обеспечивающих военную деятельность, находятся частные военные компании ("PMFs") которые предлагают в аренду собственно свои боевые возможности, тактический анализ, и другие виды прямой военной поддержки. Например, в 1993 году правительство Сьерра-Леоне выплатило южноафриканской ЧВК «Executive Outcomes» 35 миллионов долларов за победу над повстанцами Объединенного революционного фронта. «Executive Outcomes» перебросила в регион несколько сотен хорошо подготовленных пехотинцев, обеспечило их поддержку боевыми вертолетами, боевыми бронированными машинами и артиллерией. Компания сдержала наступление повстанцев и в считанные недели отбросила Объединенный революционный фронт от столицы страны. «Executive Outcomes» показала более успешный и рентабельный результат, чем проводившаяся позже миротворческая операция ООН.
В 1997 году правительство Папуа-Новой Гвинеи заключило контракт с британской фирмой «Сэндлайн» на сумму 35 миллионов долларов, чтобы помочь своей армии в разгроме сепаратистского движения. Хотя внутреннее политическое сопротивление в конечном итоге не позволило полностью исполнить свой контракт, руководство «Сэндлайн» согласилось тренировать элитные ударные силы, обеспечивало проведение разведки и тактического анализа для армии, проводило независимые наступательные операции, а также обеспечило последующую оперативную поддержку.
Применение ЧВК «Executive Outcomes» и «Сэндлайн» не было единичным случаем. Аналогичные ЧВК применялись по заказу правительств и повстанческих групп в Эфиопии, Анголе, Замбии, Гане, Алжире, Береге Слоновой Кости, Руанде, Уганде, Хорватии, Индонезии и многих других стран.
С 2001 аутсорсинг военных услуг стал более заметным и противоречивым. В номенклатуру частной силы добавились и частные охранные предприятия. Стоит отметить, что охранные предприятия, выполнявшие задания по защите собственности и жизни клиентов на территории стран своей юрисдикции существовали и задолго до 2001 года. Однако после событий 9\11 частная охрана стала работать и за рубежом. Уже с середины 1990-х годов западные ЧОПы принимали активное участие в мониторинге границ, оказывали помощь гражданским правоохранительным органам и выполняли задачи по защите беженцев в рамках программ ООН, НАТО и других международных гуманитарных операций. Спрос на этот тип приватизированной силы резко вырос после начала военных операций в Ираке и Афганистане. ЧОПы заняли удачную нишу между классическими ЧВК и компаниями, обеспечивающими снабжение войск. В отличие от ЧВК, персонал ЧОП обычно не вступал в прямые боевые столкновения, хотя некоторые сотрудники частных охранных компаний при исполнении возложенных на них обязанностей, вероятно, открывали огонь, в том числе при охране граждан США, Великобритании или военных баз НАТО, посольств, контрольно-пропускных пунктов, или конвоев. ЧОПы не сосредотачивались на предоставлении логистических услуг и снабжения, хотя некоторые из этих видов услуг могли включаться в более широкие контракты. Кроме того, ЧОПы могли быть задействованы в охране правопорядка и обеспечения безопасности, поддержке тайных операций, или исполнения задач по задержанию, допросу или проведении разведывательной работы. ЧОПы также могут обеспечивать стратегические консультационные услуги, например, консультирование афганского министерства обороны, сбора развединформации и ее анализа для сил коалиции и других подрядчиков или стратегического консалтинга от имени Международные сил безопасности НАТО («ISAF») в области завоевания «сердец и умов».ЧОПы также заключали крупные контракты с невоенными агентствами США в Ираке и Афганистане, в том числе в рамках финансируемых США программ по искоренению наркотиков, подготовке местной армии и программам подготовки сотрудников полиции и групп, отвечающих за защиту американских военнослужащих и важных чиновников, такие как Пол Бремер, бывший полномочный представитель президента США в Ираке, и президента Афганистана Хамид Карзая. Охранные фирмы часто выступали в качестве субподрядчиков по многим контрактам в области строительства, консалтинга, инжиниринга, выполняемых по заказу Агентства США по международному развитию («USAID»), Государственного департамента и других иностранных государственных контрактов.
Наконец, многие ЧОПы имеют клиентов среди частного сектора в Ираке и Афганистане. Например, охранные компании в Афганистане обеспечивают безопасность адвокатов, обеспечивающих сбор доказательств, для частного сектора телекоммуникационных услуг. Основным набором услуг ЧОПов является частная охранная деятельность или предоставление услуг телохранителей. Многие компании, специализирующиеся на снабжении войск, имеют подразделения частной охраны в рамках своей корпорации, и могут предоставить услуги безопасности для частных лиц или государственных учреждений в Ираке, Афганистане и в других горячих точках или враждебных условиях. Примеры такого персонала включают в себя десятки тысяч людей, работающих телохранителями и сотрудниками служб защиты в таких странах, как Россия или для защиты руководителей или других потенциальных целей от похищений и вымогательств в таких странах, как Колумбия. Несмотря на сходство между этими службами и некоторыми проектами, в которых они участвовали в Ираке и Афганистане, эта категория услуг по защите занимает место за пределами зоны военного конфликта и, следовательно, не будет находиться в центре обсуждения ЧВОК и международного гуманитарного права. Как показывают приведенные выше описания, часто бывает трудно классифицировать одну фирму или одного подрядчика ЧВК или ЧОП. Поэтому чаще всего их объединяют под общим названием «ЧВОК».
Аргументы для различных обсуждений общественности и правовые дебаты вокруг ЧВОК были сосредоточены на сообщения о серьезных уголовных нарушениях со стороны «воинственных» частных подрядчиков безопасности в Ираке и Афганистане. Негативная репутация ЧВОК и их статус частного сектора дал повод некоторым комментаторам для сравнения ЧВОК с наемниками, и предположить, что они (ЧВОК) должны быть запрещены в соответствии с существующим международно-правовым запретом на деятельность наемников. Тем не менее, корпоративная форма частных военных и охранных компаний, и независимые возможности, которые вытекают из этой организационно-правовой формы, не только отличают их от наемников из прошлого, но также могут создать дополнительные проблемы для международной системы.
У тому же варианты правового регулирования деятельности охранных компаний, во многом вытекают из за создавшегося образа наемников. Большая часть споров вокруг ЧВОК была связана с частыми сообщениями о безнаказанных уголовных преступлениях, нарушениях прав человека, и потенциальных военных преступлениях ЧВОК. В 1990-х годах, сотрудники ЧВК «DynCorp», нанятые для обеспечения полицейского контингента ООН в Боснии были вовлечены в скандал, связанный с секс-торговлей. Во время проведения многих своих операций в Африке, ЧВК «Executive Outcomes» была подвергнута критике за использование кассетных бомб и другие военные методы, которые выглядели сомнительными в соответствии с международным гуманитарным правом. В контексте участия ЧВОК в оккупации Ирака, частные подрядчики, нанятые в качестве следователей, были вовлечены в злоупотреблениях тюрьме Абу Грейб.
Через несколько месяцев после Абу-Грейб, в Интернете всплыло видео, показывающее патруль ЧВК «Aegis», стрелявший по мирным жителям. В феврале 2007 года бывший подрядчик ЦРУ по имени Дэвид Пассаро был осужден федеральным судом США за избиение до смерти афганских заключенных. Осенью 2007 года, подрядчики из ЧВК «Blackwater» попали под огонь критики за неоправданные убийства 17 мирных иракцев во время обеспечения мобильной защиты конвоя сотрудников USAID. Исследования, вызванные этим инцидентом обнаружили свидетельства еще более широкого распространения неоправданного нападения на иракских гражданских лиц или иракскую гражданскую собственность. Помимо этого в широком доступе появлялись и случаи жестокого обращения частными подрядчиками с местными жителями в Ираке и Афганистане, что, как правило, усугубляло местную враждебность по отношению к операции коалиции. Как написал один журналист - бандиты «Blackwater» с оружием толкали и били иракцев, которые находились у них на пути. Курдские журналисты дважды спрашивали о таких инцидентах и руководителя временной администрации Бремера.
В Афганистане ЧВОК «DynCorp» первоначально привлекалась для защиты афганского президента Хамида Карзая, но впоследствии контракт с ними был разорван в том числе из-за повторных случаев неуважения или злоупотребления по отношению местным афганцам. Тот факт, что злоупотребления сотрудников «DynCorp» фактически привели к негативным финансовым последствиям, примечателен тем, что в большинстве случаев ЧВОК и их сотрудники не несли никаких юридических или финансовых последствий. Из тысячи подрядчиков ЧВОК, которые служили в Ираке и Афганистане с 2001 года, только один подвергся уголовному преследованию. Неправомерные действия некоторых сотрудников ЧВОК и привело к их сравнению с наемниками. Точно так же негативный исторический подтекст наемников, и их объединение с широко распространенными нарушениями и злоупотреблениями привели существующие международные законы к запрету деятельности наемников. Однако, использование «оружия по найму» или других частных субъектов являлось давней практикой войны и традиционно не ставилось под сомнение в соответствии с международным правом. До первой мировой войны, положений, прямо запрещающих наемничество, не существовало ни в Гаагских конвенциях, ни в оригинальной Женевской конвенции или в обычном международном гуманитарном праве. Наемники считались законными средствами ведения войны до тех пор, пока после Второй мировой войны, они не стали принимать активное участие во многих пост-колониальных вооруженных конфликтах. Серьезные нарушения прав человека и другие военные преступления в пост-колониальной борьбе привело к постепенной потере легитимности использования наемников, поскольку они потенциально способствовали затягиванию конфликтов и подрывало международные принципы самоопределения. В результате этого негативного исторического опыта, инициативы, предусматривающие уголовную ответственность за наемничество поступали в основном от пост-колониальных африканских государств и часто это происходило, несмотря на возражения западных государств. Был принят ряд региональных африканских конвенций и заявлений, осуждающих наемников, установлены первые правовые прецеденты запрета на наемничество. В конечном счете, в 1989 году была принята Конвенция ООН против вербовки, использования, финансирования и обучения наемников («Конвенция ООН против наемников»), которая вступила в силу в 2001 году. Кроме того, африканские делегаты на переговорах о дополнительных протоках к Женевским конвенциям протолкнули изменения в Протоколе I (статья 47), в результате чего наемники потеряли привилегии законных комбатантов. Хотя запрет на наемников прочно обосновался в международном гуманитарном праве, это довольно слабая правовая норма. Вне сообщества африканских государств, которые его отстаивали, запрет на наемников никогда не получал такую широкую поддержку, что бы обеспечить его повсеместное исполнение. Кроме того, правовые нормы в рамках этих документов крайне размыты. К примеру, Протокол I Женевских конвенций не определяет наемничество преступлением самим по себе.
Конвенция ООН против наемников идет на один шаг дальше и делает это преступлением, но преследование этого преступления зависит от реализации законодательства соответствующего государства-участника. Другим важным ограничением на действие этих инструментов является то, что ни один протокол I ни Конвенция ООН против наемников не имеет четких положений, определяющих преступлением государственное использование наемников. Хотя такие положения были внесены предложены, западные государства отказались от них, утверждая, что государства не в состоянии контролировать действия своих граждан за рубежом.
Определение «наемник» состоит из шести кумулятивных элементов, в том числе описывающих, то, что лицо не является гражданином или резидентом одной из сторон в конфликте, не было послано государством, которое не является участником конфликта, было «специально завербовано», чтобы бороться в этом конфликте, принимало непосредственное участие в военных действиях, и им в первую очередь движет желание «материального вознаграждения». Элемент корыстной мотивации в классификации лица в качестве наемника особенно проблематичен, так как лицо, удовлетворяющее всем остальным пяти элементам определения, может легко претендовать на какую-то мотивацию, кроме денег. Это определение наемника будет особенно трудно применить к большинству частных охранных предприятий. Например, многие из частных охранников, которые выполняют роли по поддержке войск или оборонительную роль могут не соответствовать требованиям «специального найма» и фактического «непосредственного участия» в конфликте. Еще более проблематично провести различия между тем, когда частные подрядчики безопасности занимаются прямой боевой деятельностью и, когда они этого не делают. Также было бы трудно установить, что мотивацией этих подрядчиков было исключительно желание получить существенную финансовую прибыль. В ЧВОК работают многие бывшие кадровые солдаты, и даже если они на самом деле не были мотивированы чувством патриотического долга, очень трудно доказать обратное. В конкретном контексте Ирака или Афганистана, подрядчики безопасности, которые являются гражданами либо Соединенных Штатов или их партнеров по коалиции не попадут под определение«наемника» в соответствии с положением о гражданстве одной из сторон в конфликте. Иракские и афганские граждане нанятые этими странами так же не попадают под определение в соответствии с положением, исключающим резидентов территории, на которой происходит вооруженной конфликт.
Вместо того чтобы полагаться на редко соблюдаемый запрет на наемничество, уголовное преследование в значительной степени ранее основывалось на национальных уголовных законах. В качестве примера можно привести французского наемника Боб Денара который был в конечном счете осужден в соответствии с французским законом о «принадлежности к банде, которая вступила в сговор с целью совершения преступления», а де-факто за свое пособничество повстанцам, намеревавшимся совершить на Коморских островах.
В дополнение к этим правовым вопросам правоприменения, существенные различия между наемниками и современными частными субъектами безопасности, а также уникальные угрозы, исходящие от последних, вынуждают искать другой способ правового регулирования. Запрет на наемничество был обусловлен главным образом историческим опытом нескольких государств , который был экстраполирован вплоть до доктринальных обоснований его криминализации. Ученый Бассиуни, изучающий происхождение и классификацию международного уголовного права, оправдывает отнесения наемничества к преступлению, исходя из того, что этот феномен является продолжением агрессии и несет угрозу для международного мира и безопасности. «Агрессией» обычно называется любое применение силы со стороны государств, не оправданное самообороной или не санкционированное Организацией Объединенных Наций. Так как наемники по определению не являются гражданами одной из сторон в конфликте, их участие может быть истолковано как участие нейтральной стороны в вооруженном конфликте, и может классифицироваться как «агрессия». Наличие же наемников на службе у государства могут быть также рассмотрено как угроза для общего соблюдения международного гуманитарного права, потому аутсорсинг силы позволяет обойти многие из ограничений на применение силы и на ведение военных действий. Высокая частота нарушений прав человека и военных преступлений среди наемных армий исторически также может сделать практику наемничества достаточно серьезной угрозой для международного сообщества. Акционирование приватизированной силы, выход этих компаний на международные финансовые рынки, а также расширение их возможностей, которые следуют за приобретением этой организационно-правовой формы - несет в себе потенциал для увеличения в геометрической прогрессии многих из этих угроз.
Во-первых, организационно-правовая форма и независимость ЧВОК более серьезно подрывает монополию государств на силу, чем классические наемничество. В отличие от ЧВОК, наемники могут оказать лишь ограниченные услуги, немногим более широкие, чем привлечение дополнительных сил для существующих боевых операций. Получив корпоративную форму, ЧВОК может самостоятельно обеспечить ведение устойчивых и сложных операций, углубленное обучение и консультационные услуги, а также обширную материально-техническую и оперативную поддержку, то есть получить такие возможности, которых бы никогда не достигло любое объединение отдельных наемников. Негосударственные субъекты могут теперь приобрести военную силу, которая ранее могла быть доступная почти исключительно за счет государственной военной поддержки. Даже там, где ЧВОК нанимаются государственными субъектами, у самой корпорацией обычно сохраняется непосредственный контроль и надзор за подрядчиками. Тем самым уменьшается контроль, который государство имеет над конфликтом, в который оно вовлечено. Расширенные возможности ЧВОК могут также позволить такое государственное насилие, которые иначе не было бы возможным в силу политических резонов или ограниченности ресурсов. Малые или слабые государства, которые в противном случае не смогли бы содержать армию или строить некоторые дополнительные возможности с течением времени могут совместно покупать такие возможности от ЧВОК. Например, в 1992 году, ослабленное правительство Сьерра-Леоне не могло приостановить продвижение повстанцев Объединенного революционного фронта, но смогло нанять ЧВК «Executive Outcomes», чтобы сделать это. Даже для государств, которые имеют передовые военные возможности, наличие расширенных возможностей в частном секторе, которые могут позволить себе действовать независимо от государства позволяет ему обойти определенных существующие внутренние политические ограничения. Привлечение частных военных и охранных компаний как мультипликаторов силы позволяет государствам приобретать дополнительные силы и возможности, без каких-либо политических издержек. Зачастую использование ЧВОК не привлекает такого же внимания СМИ и общественности в как применение солдат срочной службы или других государственных субъектов.
Если сотрудник ЧВОК будет убит в ходе операции за границей – это факт не попадет на первые полосы газет, как в случае гибели кадрового военнослужащего. Развертывание ЧВОК, даже в случае применения крупных и устойчивых частных подразделений для обучения, помощи, консультирования иностранных правительств не требуют обсуждения и поддержки в парламенте, как в случае с развертыванием эквивалентного числа военных или гражданских чиновников. Например, на протяжении 1990-х годов, концентрация администрацией президента США Билла Клинтона частных сил для участия США в колумбийской антинаркотической кампании позволило обойти законодательный запрет на максимальную численность американских войск, разворачиваемых за рубежом. Кроме того, из-за своих независимых возможностей, ЧВОК может обеспечить дополнительные силы и средства, не требуя приведения в действие бюрократических процессов, которые обычно сопровождают принятие таких решений в демократических странах. Тысячи частных подрядчиков в Ираке выступали в качестве важного множителя силы для операций США не только потому, что они обеспечивали большее количество персонала без политической затрат по отправке дополнительных войск, но и потому, что правительство США могло управлять этими дополнительными возможностями с меньшим количеством бюрократических ресурсов или институциональных препятствий. Привлечение частных военных и охранных предприятий может также позволить государству избежать политических издержек на международном уровне, обходя, таким образом, некоторые неофициальные, нормативные ограничения на использование силы. Например, во время конфликта на Балканах в середине 1990-х годов Соединенные Штаты хотели вмешаться, чтобы остановить некоторые из боев, но из-за их роли в мирных переговорах, не могли позволить себе потерять внешний нейтральный вид. Вместо этого, США инициировали найм американской ЧВК «Military Professional Resources Incorporated» («MPRI»), чтобы помочь хорватским силам бороться против сербов. Хотя в том случае некоторые эксперты считают такое использование частных военных и охранных предприятий полезным для международного сообщества (потому что оно остановило непосредственную вооруженную борьбу и гибель людей), способность со стороны третьих стран вмешиваться в конфликты без международных политических расходов в действительности не является положительным развитием. Во многих случаях вмешательство внешних игроков, многие из которых не разделяют интересы воюющих сторон или гражданских лиц, оказавшихся в зоне конфликта, может продлить его течение или усложнить мирное урегулирование.
В дополнение к сокращению контроля над использованием силы, независимые ЧВОК могут подорвать государственную ответственность за ведение войны и в целом ослабить соблюдение международных гуманитарных законов. Из-за их независимости от государственных военных сил, большинство частных военных и охранных предприятий находятся вне досягаемости положений международного гуманитарного закона. Статья 43 Протокола I Женевских конвенций предполагает, что человек должен быть официально включен в состав вооруженных сил государства и только после этого может быть привлечен к юридической ответственности как комбатант. Хотя некоторые подрядчики могут осуществлять традиционные военные функции или де-факто интегрироваться в вооруженные силы государства, они редко, если вообще когда-либо, официально включаются в состав вооруженных сил государства, как того требует статья 43. Вторая возможность заключается в том ЧВОК могут быть рассмотрены как милиция и добровольческие отряды, сражающиеся от имени своего государства-клиента, в соответствии со статьей 4 (А) Третьей Женевской Конвенции. Тем не менее, маловероятно, что большинство частных военных и охранных предприятий удовлетворяют требованиям, изложенным в статье 4 (A): открытое ношение оружия и отличительных знаков. В результате, многие ЧВОК, нарушающие международное гуманитарное право, не несут такие же последствия для государственных заказчиков, как в случае совершения преступления кадровым военнослужащим. После того, как Соединенные Штаты нанял ЧВК «MPRI» для обучения хорватских сил в ходе конфликта в Боснии, MPRI осуществляло прямое планирование, помощь, и, возможно, даже участия в военных преступлениях хорватов. В результате США не были обвинены ООН за помощь одной из сторон, а тем более в нарушениях прав человека и военных преступлениях, которые являлись прямым результатом такой помощи.