Бурские стрелки в битве за Мафекинг в 1899 году
Война на отдаленном от Европы театре военных действий вызвала значительный интерес со стороны прогрессивных стран. Англо-бурская война стала своеобразным полигоном для новейшей по тем временам военной тактической мысли. Например, в ней была использована совершенно новая для XXв. тактика и стратегия рассыпного строя и редких пехотных цепей. Артиллерией был удачно применен одновременный обстрел из различных видов орудий на узком участке фронта перед наступлением своих частей (артподготовка). Такая тактика приводила фактически к полному уничтожению окопов, защитных сооружений и других укреплений и нашла впоследствии широкое применение, особенно в Первую мировую войну. Более того, были апробированы ранее малоизвестные новшества в военной технике и снаряжении, получившие позже повсеместное применение. К ним относятся использование цвета хаки, колючей проволоки, полевых телефона и телеграфа, взрывчатого вещества лиддита, полевой кинокамеры, в небольших масштабах использование автомашин, попытка использовать беспроволочный телеграф, освещение по ночам прожекторами позиций противника, масштабное применение многозарядных нарезных полуавтоматических магазинных винтовок, бездымного пороха, полевых окопов, траншей для защиты от шрапнели, пулеметов типа «Максим», скорострельных орудий и разрывных пуль «дум-дум».
Важно отметить, что тактика буров — боевые действия мелкими мобильными конными отрядами — стала впоследствии основой для формирования групп спецназа. Да и сам термин «коммандо» или «коммандос», предложенный в 1940 г. ветераном англо-бурской войны, британским премьер-министром Уинстоном Черчиллем, был также заимствован у буров. К периоду англо-бурской войны относится еще одно новшество англичан, ставшее печально известным к середине XXв. — концентрационные лагеря. С 1899 по 1902 год в них погибло 27 тыс. буров, в том числе 22 тыс. детей и от 14 до 20 тыс. африканцев. Для сравнения отметим, что потери буров непосредственно в боевых действиях составили 4 тыс. человек. Развертывание военных действий в Южной Африке не оставило равнодушным общественность разных стран. За время войны на стороне буров воевало до 2500 иностранных добровольцев. Не осталась в стороне и Россия.
Русская печать сравнивала буров с былинными героями, ценящими независимость отчизны больше жизни, восторгалась их мужеством и храбростью. Вызывал заслуженное восхищение и сам факт, что небольшая нация буров3осмелилась противостоять и успешно вести войну против могущественной сверхдержавы, имевшей практически пятикратное превосходство в живой силе.
В России в поддержку буров были собраны 70 тыс. подписей и вместе с небольшой скульптурной композицией «Братина» подарены им.
Важно отметить, что российские власти официально придерживались политического нейтралитета, но не препятствовали добровольцам частным порядком принимать участие в боевых действиях на стороне буров. Всего же согласно исследованиям последних лет в отрядах свободных республик воевало около 250 российских подданных. Среди них подпоручик Августус Е.Ф., поручик Арноаьдов Ф.Ф., князь Багратион-Мухранский Н.Г., штабс-ротмистр Ганецкий А.Н., братья Гучковы Ф.И. и А.И., прапорщик Диатроптов А., поручик Едрихин А.Е., подпоручик князь Енгалычев М.Н., подполковник Максимов Е.Я., подпоручик Покровский Л .С, штабс-капитан Потапов А.С., лейтенант флота фон Строльман Б.А., штабс-капитан Шульженко А.Н. и др. Заметим, что прибывавшие к бурам иностранные волонтеры не могли рассчитывать на легкую жизнь и тем более на возможность сделать военную карьеру. Вот что писала по этому поводу газета «Новое время» от 26 октября 1899 г. «...тем из добровольцев, которых побуждает на войну честолюбие, следует иметь в виду, что занять в армии буров выдающееся положение нелегко. Офицерские должности замещаются по выбору, и для иностранца, в особенности не знающего голландского языка, нужно сделать очень много, чтобы заслужить доверие и получить власть над самолюбивыми и не особенно склонными к подчинению бурами, из которых каждый считает себя совершенным воином. Нужно много энергии, решимости и физических сил, чтобы перенести жару и все особенности тропического климата, не говоря уже о всех невзгодах боевой обстановки, и при этом еще превзойти в выносливости привычных ко всему тамошних жителей. На материальное вознаграждение рассчитывать нельзя...»
Несмотря на все трудности, приток иностранцев в ряды буров был высок. В основном это были волонтеры из Голландии, Германии, Италии, Португалии. Отношение буров к иностранным Добровольцам было доброжелательным. Прибывающие в Преторию получали 15 дней отдыха, за время которого должны былиподготовиться к походу и запастись всем необходимым. Каждый волонтер давал подписку оставаться в стране до окончания войны и после этого бесплатно обеспечивался парой одежды, белья и сапог, ложкой, вилкой и ножом, ружьем, патронташем, фляжкой для воды, бурской широкополой шляпой с гербом Трансвааля, непромокаемым плащом, лошадью (на выбор), седлом и полным довольствием6. Но далеко не все добровольцы прибывали в Южную Африку по идейным соображениям. Немало иностранцев приезжало просто поразвлечься, пограбить и утолить «жажду крови и добычи». Участник войны Евгений Августус в своих воспоминаниях пишет об иностранных добровольцах так: «Странное дело! Здесь были люди, собравшиеся со всех концов земного шара, точно шакалы хишные на пир кровавый. У большинства из них было темное прошлое, многих из них, вероятно, разыскивало на родине правосудие, многих привлекли в Трансвааль просто скрытые инстинкты грабежа и мародерства. Правительство республики за все время войны никого не приглашало на службу, никого не вербовало, а приехавшим на свой риск и страх волонтерам не платило жалованья: сами буры относились к этим современным крестоносцам недоверчиво, подчас даже грубо. А волонтеры между тем шли сотнями и тысячами в Трансвааль, тратя свои последние деньги на дорогу, приезжали уже без копейки в Преторию и, однако ж, мало кто оставался в городах, где при бессилии властей, при царившей тогда анархии рыцарям «без страха, но не без упрека» предоставлялось более обширное и сравнительно безопасное поле деятельности, а большинство из них отправлялись к фронту, на войну, рвались в бой. Что их толкало туда, в эту бойню? Что заставляло их терпеливо, безропотно переносить голод и жажду, холод и зной, подставлять свой лоб под пули английские? И все ведь это «бесплатно», не ожидая ни вознаграждения, ни орденов, ни славы. Значит, были среди этих людей, о которых Бота как-то выразился: «все европейские волонтеры или идиоты, или жулики» — были среди них люди убежденные, люди с честными, идеальными стремлениями, в душе которых трепетала жилка удали и молодечества, облагороженная рыцарским порывом помочь, спасти слабого и угнетенного. Многие из них пали в кровавом бою, и кости их белеют теперь на горах и равнинах знойного Трансвааля или затянуты илом на дне мутной Тугелы; многие из них с надорванным здоровьем, больные, искалеченные, томятся в английском плену. И эти безвестные герои кровью своей запечатлели готовность человека к самопожертвованию».
Добровольцы из Скандинавии и Финляндии во время сражения у Магерсфонтейна
К числу людей, прибывших в Трансвааль «с честными идеальными стремлениями», как по высказываниям самих добровольцев, так и буров, относились русские волонтеры. Например, командир итальянского корпуса капитан (полковник) Камилло Рикарди в беседе с российским военным представителемШтабс капитаномфон Зигерн-Кор в августе 1900 Г. Заметил, ЧТО «Всеотносятся с огромным уважением к участию русских в этой войне».
Участник боев Ф.И. Гучков в интервью «Русскому листку» в июне 1900 г. отмечал, что буры «относились ко всем русским с большим вниманием, хотя вначале при наплыве космополитического сброда недолюбливали и русских, ставя их на одну линию с европейскими авантюристами... обманывавшими буров на каждом шагу».
Другой участник войны Владимир Рубанов в своих воспоминаниях пишет: «Скажу кстати, что на первом месте по скромности поведения и нравственным качествам среди волонтеров всех национальностей нужно поставить русских. Между нами не было ни одного приехавшего на театр войны с целью наживы; все приехали сюда исключительно для того, чтобы принести посильную помощь».
С гордостью говорит о наших соотечественниках и сестра милосердия русско-голландского санитарного отряда Софья Изъединова. Она отмечает, что подавляющее большинство русских Добровольцев, за исключением двух-трех человек, честно сражались за свободу бурских республик».
Русские воевали в различных бурских отрядах, некоторое время существовал и отдельный Русский отряд. Он был создан в начале марта 1900 г. под командованием капитана (ротмистра) Ганецкого. Сведения о последнем противоречивы. Авантюрист, гуляка, дуэлянт, любивший саморекламу — с одной стороны; с другой — организатор отряда, храбро сражавшийся на фронте и получивший в одном из боев тяжелое ранение. Сестра милосердия СВ. Изъединова весьма негативно оценивает деятельность Русского отряда и лично Ганецкого. В своих воспоминаниях она пишет:
«Он [Ганецкий] с разрешения правительства собрал отряд человек в 30, который имел смелость назвать «русским отрядом», хотя русских в него попало меньше трети (6–8) человек, и то по недоразумению и незнанию, с каким начальником они связываются, все же остальные были невообразимый сброд, выкинутый из других команд и придававший этому отряду совершенно нежелательный отпечаток.
И действительно, за время командования Ганецкого отряд прославился больше бесчинствами в городах и лагерях, чем подвигами на поле брани, хотя, по необходимости, раза два выезжал к фронту. В Натале он, в этой печальной необходимости, выбрал себе место для лагеря не на боевой линии, а между двух полевых лазаретов Красного Креста ( 1 -го голландского и русского), откуда ему было наконец заявлено, что шум его кутежей мешает как больным, так и докторам и на этот счет будут вынуждены сделать официальное заявление. Вскоре он был отослан из Наталя, по распоряжению генерала Луи Бота; в Кронстадт, где в то время пытались соединить всех приезжих добровольцев в один большой «Европейский легион». Далее она отмечает, что вскоре Ганецкий был оставлен своими подчиненными, перешедшими в другие бурские отряды.
Между тем сохранились и другие, противоположные сведения о Русском отряде. Так, британские средства массовой информации сообщали о действиях Русского отряда следующее: «Капитан Ганецкий и его русская сотня, как телеграфируют английским газетам из Лоренцо-Маркеса, производит успешные поиски в местности Сендэ-Ривер, где русские проникли за линию расположения британских сторожевых постов и захватили повозку с боевыми припасами и десять мулов». Отвагу командира отряда отмечал в статье «Трансвааль и буры», опубликованной в «Тифлисском листке» М. Енгалычев. Он писал, что ротмистр запаса Ганецкий отличался «замечательным хладнокровием при спасении раненых своего отряда; последних он выносил всегда на собственных плечах из сферы неприятельского огня, рискуя каждую минуту быть убитым». Эти противоречия объяснил один из русских добровольцев Е.А. Августус, некоторое время воевавший в составе отряда Ганецкого. Он писал, что если и были некоторые нарекания на отряд Ганецкого, то это касалось не русских, составлявших только половину отряда, «а того разноплеменного сброда, из которого состояла часть отряда». Далее он отмечал, что буры знали это, а потому никогда не смешивали русских с этими личностями «весьма невысокого нравственного качества». Сохранившиеся документы и воспоминания участников войны донесли до нас сведения о других русских добровольцах. Так, М. Енгалычев в своих воспоминаниях, рассказывая о штабс-капитане Шульженко, отмечает, что он поражал всех своей феноменальной отвагой. В периоды затишья Шульженко, несмотря на непогоду, лично осматривал английские позиции, подходя к неприятельским траншеям шагов на сто. Неоднократно он натыкался на вражеские разъезды и один вступал с ними в перестрелку, оставаясь при этом невредимым. Приведем сведения еще об одном русском добровольце — Л.С. Покровском. Газета «Новое время» так освещает один из эпизодов его боевой деятельности, перепечатанный из английских источников: «Отряд буров, атаковавший станцию Вашбанк, состоял приблизительно из 50 всадников и находился под командованием капитана Лебовского (фамилия ошибочно искажена. — АО.), русского офицера. Буры сделали очень смелый переезд по стране до Вашбанка, не встретив наших патрулей, — они были отлично вооружены и легко экипированы. 25 октября они угрожали Нкуту, в Зулуланде и, проникнув в пределы Наталя, ночью перерезали телеграф у Вантсривердрифта и унесли телефонный аппарат. Они прошли к Бейту, затем к Вашбанку в 2 часа 30 минут утра 26 октября. Здесь они завладели товарным поездом, забрали некоторые боевые припасы, сожгли станционные постройки, разрушили линию и ранили одного служащего. Поезда и моста не тронули. Отсюда буры направились к северу. Последний раз о них слышали, когда они переходили Биггасберг».
Однако самым знаменитым русским добровольцем англо-бурской войны стал подполковник Е.Я. Максимов. В конце апреля 1900 г. он, командуя отрядом добровольцев, преимущественноиз Голландии, участвовал в нескольких сражениях. В бою под Табанчу он получил три тяжелых раны: височную с повреждением черепа, разрывной пулей в лопатку и плечевую контузию. Несмотря на ранения, Максимов продолжал участвовать в боевых действиях и в разведке неприятельских позиций. По словам сестры милосердия СВ. Изъединовой, в день боя под Кронстадтом, едва оправившись от переезда из-под Табанчу, он, заслышав стрельбу, несмотря на ранения и протесты врачей, сел на лошадь и не только принял участие в объезде позиций, но и в одиночку произвел рекогносцировку, на которую не решился никто из буров. Пробыв на лошади целый день и дойдя до полного изнеможения, он больше не мог удерживаться в седле. Но, будучи доставленным в госпиталь в покинутом Кронстадте, чтобы не попасть в плен, опять сел в седло и добрался до Хонинг-Спруйта, находящегося в 70 километрах.
Бурский генерал Луи Бота, характеризуя Е.Я. Максимова, говорил, что хотя он сам не трус и много видел храбрых людей, но никого подобного этому русскому полковнику он не только не видел, но и не представлял.
24 мая 1900 г. собранием, на котором присутствовало несколько сот буров и европейцев и шесть командантов, Е.Я. Максимов был провозглашен «боевым генералом» (фехтгенералом). Таким образом, он стал вторым иностранцем, получившим такое высокое звание.
Е. Я. Максимов, вскоре после возвращения со Второй англо-бурской войны в 1902 гг.
Полковник Е. Я. Максимов (справа) вместе с «дедушкой» южноафриканского спецназагенералом П. Кольбе
Не менее славную страницу в историю борьбы буров против англичан вписали и русские добровольцы-медики, принимавшие участие в боевых действиях в составах санитарного отряда Российского Общества Красного Креста и Русско-голландского санитарного отряда.
Отряд Российского Общества Красного Креста прибыл в Южную Африку 26 января 1900 г. и состоял из 34 человек. Первоначально предполагалось отправить два санитарных отряда — по одному к каждой из воюющих сторон, но английское правительство отказалось от медицинской помощи. По всей видимости, это решение было связано с недооценкой трудностей предстоящей войны, переоценкой своих сил и нежеланием иметь на передовой потенциальных иностранных наблюдателей. В состав санитарного отряда, направленного к бурам, были отобраны медики, не только хорошо знавшие свое дело, но и имевшие опыт работы в Африке. Так, в число фельдшеров отряда были зачислены Федор Павлов, Павел Иванов, Владимир Назаров из Николаевского военного госпиталя, Флегонт Маслов из Константиновского артиллерийского училища, ранее работавшие в составе отряда Красного Креста в Абиссинии. Большинство санитаров отряда, набранных в основном из нижних чинов гвардии и Петербургского военного округа, владели сапожным, шорным, столярным, слесарным и др. ремеслами. Агентом Красного Креста (администратором отряда) был назначен штабс-капитан Потапов.
25 ноября 1899 г. члены отряда были приняты императрицей Марией Федоровной, а 27 ноября в честь отъезжающих был отслужен молебен. Во время службы, согласно воспоминаниям сестры милосердия О. фон Баумгартен, батюшка обратился к медикам «...с прочувствованным словом, прося не забывать, что мы посланы Россией и наша обязанность поддерживать честь дорогой родины, добросовестно исполняя наш долг...». Следует отметить, что в состав санитарных отрядов, отправляемых в Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство, стремились попасть сотни лиц различного звания и общественного положения. В основном это были врачи, старшекурсники-медики, сестры милосердия, санитары. Были среди желающих и аристократы, и учителя, и простые крестьяне. Значительную часть составляли офицеры как действующие, так и отставные. Среди них, например, штабс-капитан лейб-гвардии Егерского полка Александр Владимирович Геруа I, корнет кавалерийского Ее Величества Императрицы Марии Федоровны полка граф Дмитрий Михайлович Граббе и др.
За период работы Российского санитарного отряда в Трансваале были организованы несколько стационарных и «летучих» госпиталей и излечены сотни раненых и больных. Так, медики из России осуществляли руководство и занимались практической работой в госпитале в Ньюкасле, центральном госпитале в г. Фольксрусте (на границе Трансвааля и Наталя). Последний просуществовал до 30 мая 1900 г. По сведениям доктора Садовского, с 8 по 30 мая в нем находилось 484 человека, из них: выздоровело 435, было эвакуировано в другие госпитали 120 человек, переведено при закрытии в город Стандертон 14 человек, умерло 5. За это время было произведено 132 большие и малые операции, принято 2117 амбулаторных больных, в том числе 106 человек с огнестрельными ранами.
Другой санитарный отряд — Русско-голландский — был сформирован в рамках деятельности Голландского комитета, созданного осенью 1899 г. в Петербурге. Отряд состоял из трех врачей, пяти сестер, двух санитаров, одного администратора из Голландии (д-р фан Леерсум) и четырех врачей и пяти медсестер из России. Все члены отряда были гражданскими лицами, даже если имели военно-медицинское образование. От всех русских членов отряда требовалось знание немецкого языка и, желательно, хотя бы некоторое знакомство с голландским или английским. В связи с этим в состав отряда был включен медперсонал в основном из российских немцев, преимущественно из Прибалтики. Обязательным условием для всех членов отряда было соблюдение нейтралитета по отношению к воюющим сторонам. Отряд работал в Трансваале и Оранжевом Свободном Государстве и оказал значительную помощь местному населению. Его усилиями был организован госпиталь в Брандфорте и тыловой госпиталь в Кардорпуте. При отступлении буров отряд был переведен в Кронстадт и основал там госпиталь на 106 мест. В марте и апреле 1900 года этот госпиталь в одиночку лечил 800 коечных больных и раненых. Часть отряда во главе с доктором Кухаренко работала в Веренигинте, другая часть под руководством Вебера находилась у линии фронта — в Фортинстимзе, где была захвачена в плен. После полуторамесячного пребывания в плену группа доктора Вебера присоединилась к основному составу в Кронстадте. Не избежала плена и группа, врача Кухаренко. Более трех недель она работала в расположении английских войск, организовала полевой госпиталь, через который прошли сотни больных и раненых. По словам сестры милосердия Софьи Изъединовой, персонал отряда пользовался заслуженным уважением. В своих воспоминаниях она писала:«отряд вследствие неожиданного оборота в ходе военных действий был буквально завален работой, о которой до сих пор вспоминают с благодарностью все сражавшиеся на этом театре военных действий. Этому способствовала как храбрость, выказанная лучшими из русских добровольцев, так и старательная работа санитарного персонала, особенно же самоотверженная деятельность у фронта докторов Давыдова, Гольбека и Эвергардта в Натале, Вебера и фон Ренненкампфа на южном и западном фронте... с не меньшим уважением говорили уже тогда о личной храбрости д-ра Ренненкампфа в день недавнего боя при Тубаконе...»
Осенью 1900 г. российские подданные из состава русско-голландского санитарного отряда в основном вернулись в Россию. В рядах бурских партизанских отрядов осталось лишь несколько медиков, в том числе доктор Карл Густавович фон Ренненкампф, ставший личным врачом генерала Деларея и заслуживший за свою медицинскую деятельность и личную храбрость уважение буров.
Общая цифра погибших в англо-бурскую войну русских добровольцев неизвестна. Сохранились сведения лишь о некоторых офицерах, убитых во время боевых действий. Это лейтенант Строльман, погибший во время возвращения на позицию при выносе раненого голландца, Дуплов, подпоручик Покровский, Петров и подпоручик И. Никитин (по другим данным, он был ранен и взят в плен).
____________
Окороков Александр Васильевич
Русские добровольцы