Война, как ее обыкновенно описывают в мемуарах, чаще всего представляется как сочетание героических поступков, трусливых преступлений и триумфов человеческого духа. Это не всегда правильно. Дело в том, что значительная часть войны не является драматичной — она просто уныла. Это я познал по личному опыту во Вьетнаме.
В апреле 1967 года мой взвод 2-й группы подводных боевых пловцов-диверсантов (приписанной к зоне ответственности 4-го корпуса в самой южной части Южного Вьетнама) добился больших успехов в деле перенесения войны на территорию противника. По мере того, как крепла уверенность в нашей способности действовать на занятой вьетконговцами территории, мы начали проводить боевые операции на все большем удалении от своей базы в местечке Канто, на реке Бассак. В то время взвод подводных боевых пловцов-подрывников состоял из двух отделений по 6 человек; отделением командовал один из двух офицеров взвода. Мое отделение (3 «Альфа») планировало особо хитрую операцию, требовавшую значительно более глубокого проникновения на занятую противником территорию, чем бывало ранее.
Судя по тем разведывательным сведениям, которые нам удалось собрать, вьетконговцы организовали переправу больших групп людей и партий грузов через реку Бассак в районе деревни, расположенной по обоим берегам впадавшего в реку широкого канала. Во взаимодействии с 116-й тактической группой речных патрульных катеров и 3-й эскадрильей легких штурмовых вертолетов ВМС США мы разработали план скрытного проникновения в этот район для устройства ночной засады на берегах канала.
Согласовав план операции с другими подразделениями и подготовив подробное боевое распоряжение начальнику патрульной группы, утром в день операции я провел инструктаж своего отделения 3 «Альфа». После полудня мы подготовили снаряжение и отстреляли оружие с борта баржи, где хранились наши запасы материальных средств. Мы изучили и практически отработали все, от сигналов рукой до боевого порядка на марше: головной дозорный — командир отделения — радист — переводчик (сержант Хон из региональных сил Южного Вьетнама) — гранатометчик — пулеметчик — замыкающий. Обычно мы брали с собой на операции также молодого капрала из региональных сил Южного Вьетнама по имени Трюн, который очень любил ходить на патрулирование с американскими подводными боевыми пловцами-подрывниками. Это был смышленый молодой боец, жена и ребенок (или несколько детей) которого жили в соседней деревне. Мы всегда с радостью брали его с собой. Однако он не говорил по-английски, что могло стать в предстоящей операции серьезной проблемой. Поэтому на инструктаже я предупредил бойцов своего отделения, что Трюн не будет участвовать в ночной засаде.
Когда мы заканчивали отстрел оружия, на борту баржи появился Трюн, явно удрученный. Он присел рядом с замыкающим Джимом Хармоном и заплакал. Я спросил сержанта Хона в чем дело, и тот мне разъяснил, что Трюн «потерял лицо», поскольку его не берут с собой на операцию. Я подошел к Трюну и через Хона попытался объяснить ему трудности предстоящей операции и причину, по которой его нельзя брать на нее. Это не помогло: Трюн расстроился еще больше. Всех эта так растрогало, что радист Фредди Кирк сказал мне: «Ладно лейтенант, давай возьмем его. С ним все будет в порядке». Хармон заявил, что возьмет его под свою опеку, определит ему место в хвосте боевого порядка группы и во время операции будет стараться, чтобы Трюн понимал, что от него требуется.
Вопреки здравому смыслу
Именно с этого момента наша хорошо задуманная и спланированная операция начала разваливаться. Вопреки тому, что подсказывал мне разум, я дал согласие на участие Трю-на. Хон рассказал ему о деталях готовившейся операции, и мы все возвратились в казарму, чтобы пару часиков вздремнуть. Перед выходом предстояло все проверить еще раз, нанести камуфляж на наши лица и позаботиться о прочих мелочах.
Не боюсь признать, что все мы нервничали несколько сильнее обычного поскольку направлялись в «Страну Чарли» так глубоко, как не проникало ранее никакое другое отделение подводных боевых пловцов-подрывников.
Чтобы попасть в район операции, мы погрузились на 2 речных патрульных катера, выделенных для обеспечения операции, и прошли 20 миль вниз по течению от местечка Канто почти до места засады. Совершив ряд маневров, чтобы скрыть цель нашего присутствия, катера приткнулись носом к берегу, высадили патрульную группу и ушли, оставив нас наедине с тревожными ожиданиями.
Спрыгнув с борта катера, мы как положено по инструкции для подводных боевых пловцов-подрывников на несколько минут залегли недалеко от берега, чтобы сориентировать в обстановке и определить, нет ли поблизости вьетконговцев. Был слышен характерный звук трущихся бортами сампанов. Как и показывали наши разведданные, вьетконговцы переправлялись через реку.
Все участники операции нервничали несколько сильнее обычного, поскольку направлялись в «Страну Чарли» так глубоко, как не проникало ранее никакое другое отделение подводных боевых пловцов-подрывников ВМС США
Убедившись, что высадка прошла незамеченной, мы где пригнувшись, где ползком пустились в путь длиной около 1 км к месту предполагаемой засады. Прибыв в точку сбора (заранее выбранную примерно в 20 м от места засады на случай, если бы при высадке пришлось рассыпаться в разные стороны), я собрал вокруг себя бойцов отделения и тут обнаружил, что Трюна и нашего замыкающего нет. Указав всем остальным позиции вдоль берега канала, я отправился на поиски пропавшей пары.
Проблуждав минут пятнадцать в слоновьей траве (когда каждую минуту опасаешься попасть под огонь вьетконговцев или же своих отлично вооруженных и очень настороженных людей), я отыскал пропавших и привел в точку сбора. Подробно проинструктировал Хармона, где ему и Трюну надлежит занять позиции, указав, где расположились остальные и чем они занимаются. Затем занял свою позицию рядом с радистом, и мы стали ждать.
Часа через два, когда я обернулся, чтобы посмотреть, что происходит у нас за спиной, то увидел силуэты двух вооруженных людей на фоне светлой луны. Полагая, что это могут быть мои люди, я указал на них радисту, желая узнать, что он думает по этому поводу. Он довольно громко, так, что его можно было слышать метров за двадцать, «прошептал» мне: «Г-н Бейли, это Трюн и Хармон». В тот же миг обе фигуры припали к земле. Уже не в первый раз мой ралист во время патрулирования вместо шепота начинал чуть ли не вопить. Нам угрожала реальная опасность, что наша засада обнаружена противником.
Блуждая по вражеской территории в слоновьей траве, когда каждую минуту опасаешься попасть под огонь вьетконговцев или же своих отлично вооруженных и очень настороженных людей, автор искал своих пропавших солдат
На несколько минут мы затаили дыхание. Прошло немного времени, и я увидел, как те же две фигуры встали и двинулись к нашему правому флангу. Я опять показал на них радисту, а тот еще раз громко «прошептал», что это Трюн и наш замыкающий. И на этот раз обе фигуры попадали на землю. Меня насторожил тот факт, что эта пара всякий раз прячется. С какой стати наш замыкающий покинул назначенную ему позицию и прячется, услышав свое имя? Когда все повторилось в третий раз, а мне так и не удалось опознать наверняка этих людей, я дал длинную очередь из своей винтовки М16 по тени, которая была ближе ко мне, на удалении около трех метров.
В это мгновение наш замыкающий заорал, и я начал осознавать, что совершил самую худшую из возможных ошибок: попал в своего. Прыгнув к распростертой передо мной на земле фигуре, я увидел, что Трюн тяжело ранен. Я немедленно начал делать ему искусственное дыхание изо рта в рот. Но слыша, как всякий раз у него из живота выходят пузырьки воздуха, мы осознали, что он безнадежен. Первым вслух сказал то, что никому не хотелось слышать, Хон: «Лейтенант, я думаю, Трюн умирает». Так и случилось.
Похоронная баржа
Самое долгое путешествие моей жизни началось той светлой сырой и теплой ночью в дельте реки Меконг более 27 лет назад, когда я поднял изрешеченное пулями тело Трюна и вынес его на берег реки Бассак. Один из поджидавших нас речных патрульных катеров залез носом в грязь, и я положил свою ношу на палубу. Подошел другой катер и забрал остальных людей из отделения 3 «Альфа». Мы вернулись на базу.
На следующий день мы с Хоном на армейском вертолете доставили тело Трюна в маленький городок, где его жена работала швеей. Там мы передали жене погибшего тело и собранные в отделении 300 долларов США. Тогда эта сумма казалась такой недостаточной, но даже сегодня я не могу придумать, что другое мы могли сделать.
Я редко вспоминаю о прошедшем. Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что полностью учел тогда всю имевшуюся в моем распоряжении информацию и совершил простую, пусть даже и трагическую ошибку в суждении. Я так же понял, что, если бы не случилось одно из нескольких событий, Трюн бы не погиб. При этом я имел в виду, если бы: радист не попросил меня разрешить Трюку пойти с нами; замыкающий не настаивал на том, что постарается, чтобы во время операции Трюн понимал, что от него требуется; я не изменил своего решения относительно неучастия Трюна в операции; замыкающий и Трюн не потерялись бы; замыкающий и Трюн остались бы в точке сбора после того, как я указал им их позиции в засаде; замыкающий не нарушил грубо дисциплину, двигаясь в районе засады; и, наконец, громкий шепот радиста не побуждал замыкающего и Трюна всякий раз падать на землю, что заставило меня заподозрить в них вьетконговцев. Не будь всего этого, исход оказался бы иным. И мне не пришлось бы хоронить Трюна. Но эти события произошли, и одиннадцать 5,6-мм пуль из моей, а не чьей-то другой винтовки положили конец жизни капрала Трюна из региональных сил армии Южного Вьетнама.
Я миллионы раз проигрывал в уме события той несчастной ночи, спрашивая себя, как можно было бы изменить сценарий, чтобы Трюн оставался жив. И всегда ответ был один и тот же: мне не следовало менять решение и включать Трюна в состав нашего патруля. Той ночью мне был преподан урок, как важно больше полагаться на собственное суждение. Как бы там ни было, но я бы предпочел, чтобы этот урок был мне преподан как-нибудь иначе.
Где бы ты не был сейчас, Трюн, я желаю тебе добра. Ты был настоящим солдатом, и я горжусь, что служил вместе с тобой. Мне очень жаль, что все так вышло.
- Капитан Ларри Бейли