Глава 29
- Очень интересные вещи наша птичка напела, - заявил Ричард, заканчивая пересматривать видео повторного допроса Коха, сделанного уже, когда он не был под сильным воздействием наркотиков.
- За что конкретно хочешь ухватиться? За явную педофилию или за Мафию? – развалившись в кресле, я потягивал чашку крепкого кофе, периодически всасывая дым из кубинской сигары, купленной по случаю.
- За Мафию, конечно. Ведь с ней шутки плохи, - товарищ хитро ухмыльнулся.
- И как ты себе это представляешь? – я затянул в рот густой табачный дым. – Ведь у Шейнбери с этими макаронниками полное взаимопонимание. Они чуть ли в десна не целуются.
- Всё так, - Ричард поднялся на ноги и подошел к плите, на которой только-только вскипело кофе в простой медной турке. – Но и «Яблоко Раздора» в их отношениях присутствует.
- Какое? – удивился я.
- Деньги, - Дик процедил себе в кружку через ситечко густую коричневую ароматную жидкость и с наслаждением сделал первый глоток. – Ничто так не сорило людей, даже близких друзей и родственников, как деньги. А тут денег очень много. Целых двести пятьдесят миллионов долларов.
- Большая сумма, ты прав, - кивнул я утвердительно.
- Если откровенно, то не очень, - англичанин еще раз отхлебнул из чашки. – Для птиц подобного полёта – это рабочие суммы. Но и этого хватит с головой.
- Не скажи, - усомнился я. – Если Мафия пошла на поклон брать в долг две с половиной сотни миллионов долларов, то это говорит, что дела у этой Мафии идут не очень гладко.
- Тоже верно, - товарищ допил свой кофе и поставил кружку на стол. – Им выпал шанс влезть в реконструкцию приёмного транспортного терминала в Хобокене, а по сути Нью-Йорка, но всех наличных средств не хватило. Почему они не пошли за недостающей суммой к другим пяти семействам Нью-Йорка?
- Те сразу бы оттеснили этих Вирсетти от такого выгодного и лакомого куска, – я затянулся еще раз. – Насколько я знаю, ньюйорские семьи мафиозный клан в Нью-Джерси не считают за полноценную семью.
- Верно! А дело предстоит выгодное. Шутка ли – поиметь свой собственный международный грузовой терминал. Это же какие сказочные перспективы открываются? – Ричард уселся напротив меня на диван. – Это и почти легальная контрабанда, и не только наркотиков и оружия, но и другой мелочевки, которая приносит миллионы. Да даже людей-нелегалов через терминал прогонять можно – а их как мух и все готовы заплатить по тысяче баксов, лишь бы попасть в США. Частная золотая жила!
- И Вирсетти обращается к нашему Шейнбери.
- Да. И они договариваются о взаимовыгодном сотрудничестве. И в результате Якоб имеет небольшой процент от темных дел, но ему много и не нужно, и так всего вдоволь. Но вместе с тем он получает обязанного лично ему главу мафиозной структуры. А вот это серьезно.
- И ты эту идиллию желаешь нарушить. А как?
- Со слов Коха, Шейнбери после пропажи своего помощника скорей всего на месяц-полтора заляжет на дно в неизвестном месте. Или в своем особняке в Скалистых горах, или на одном из своих островов в Тихом океане или Карибском море. Вариантов – десятки. А значит связь с ним у Вирсетти будет окончательно потеряна. Ведь до этого они общались исключительно через Эрика.
- И ты хочешь пресануть Вирсетти от лица Шейнбери так, чтобы он испугался и замочил Якоба?
- Примерно.
- А ты уверен, что мы с тобой сможем надавить так, чтоб целый мафиозной клан занервничал? – я с сомнением поглядел Ричарду в глаза.
- Ты опять прав, - ответил он после длительного раздумья. – Просто так заставить дрожать их коленки нельзя.
- Отстрел их капитанов?
- А толку? Придут новые, не сильно в теме движений прошлых, и пока вникнут, пока взвесят. Нет, это нам не сильно поможет. К тому же глава семьи Томас Вирсетти далеко не трус и не паникёр, - Дик в задумчивости запрокинул голову. – Вот если бы было еще давление конкурентов, которое словно бы бомба с часовым механизмом подталкивала бы его к быстрым и плохообдуманым действиям – вот тогда было бы прекрасно.
- Рыжий Эл?
- А что, вполне подойдёт.
Ричард поднялся на ноги и подошел к небольшой тумбочке у входной двери, куда он всегда выкладывал свой мобильный телефон, когда мы приходили сюда. Подобрав его, он по памяти набрал знакомый номер.
- Привет Эл! Это тебя опять беспокоит старый товарищ, - гнусная улыбка скривилась на лице англичанина. - Нет, нет, как и обещал, мне от тебя больше ничего не нужно. Наоборот, я хотел тебя отблагодарить, как в старые добрые времена. Да не переживай, мне же несложно для хорошего человека поделиться важной горячей информацией. Ты лучше скажи, у тебя интересы в Нью-Джерси присутствуют? Нет, подробностей мне не надо, просто скажи – да или нет. Вот и отлично! А такое прозвище как «Гарлемский Мясник» тебе о чём-то говорит? Вообще прекрасно! – Дик победоносно уселся рядом. – Так вот, буквально завтра у Мясника начнутся проблемы. Очень серьезные проблемы. И продлятся они неделю, максимум две. И если ты за это время успеешь что-то урвать – то молодец. Да, информация точная и без обмана. Не упусти её, - и добавил, когда связь была отключена. – Всё, зная Эла, он мертвой хваткой вцепится и уже не выпустит своё.
- Думаешь?
- Без сомнения. Информация о том, что твой партнёр-соперник может в конкретный момент оступиться – на вес золота. Можно заранее подготовиться и снимать сливки.
- Хорошо, давление конкурентов будет, но кто такой этот «Гарлемский Мясник»?
- А это и есть наш Томми Вирсетти. Я пересекался с ним по службе в своё время, - задумавшись, товарищ продолжил. - Еще в семидесятые годы он загремел за решетку по обвинению в убийстве десяти человек. Тогда же за эту бойню и получил своё прозвище, которое ненавидит всем сердцем. Позже в середине восьмидесятых, после отсидки, он объявился в Майами, где упорно пробивался к вершине криминальной карьеры. Нескольких конкурентов лично располовинил бензопилами. Стравил кубинцев и гаитян. Один колумбийский картель вырезал подчистую, не считая шаек поменьше. Почти весь Майами тогда лёг к его ногам, но об этом быстро прознали на Севере, и пять семей прислали своих людей за своими долями. Была страшная бойня, его особняк брало штурмом более сотни человек, но ему удалось отбиться. И как-то после этого имя Томми Вирсетти сошло со слуха, и только вчера я вновь услышал о нём от нашего друга Эрика. Как он перебрался из Майами сюда, да еще закрепил за собой территорию и власть – даже и ума не приложу.
- А еще что ты помнишь о нём?
- Банда Вирсетти в восьмидесятые годы вроде как строилась по шаблону мафии, но реально мафией не являлась. Его правой рукой был доминиканский негр, а одним из советников еврей-адвокат. Ни одна уважающая семья не могла такого себе позволить. Но Томми было плевать. Тогда он был герой, и дело с ним как с равным имели все.
- Значит, говоришь, он был крут?
- Был. Но всё может измениться, хотя такие люди не меняются.
- Могло, - согласился я. – Значит нужно готовиться ко встрече с этим мастодонтом. Вспоминай еще.
- Слушай…
- Очень интересные вещи наша птичка напела, - заявил Ричард, заканчивая пересматривать видео повторного допроса Коха, сделанного уже, когда он не был под сильным воздействием наркотиков.
- За что конкретно хочешь ухватиться? За явную педофилию или за Мафию? – развалившись в кресле, я потягивал чашку крепкого кофе, периодически всасывая дым из кубинской сигары, купленной по случаю.
- За Мафию, конечно. Ведь с ней шутки плохи, - товарищ хитро ухмыльнулся.
- И как ты себе это представляешь? – я затянул в рот густой табачный дым. – Ведь у Шейнбери с этими макаронниками полное взаимопонимание. Они чуть ли в десна не целуются.
- Всё так, - Ричард поднялся на ноги и подошел к плите, на которой только-только вскипело кофе в простой медной турке. – Но и «Яблоко Раздора» в их отношениях присутствует.
- Какое? – удивился я.
- Деньги, - Дик процедил себе в кружку через ситечко густую коричневую ароматную жидкость и с наслаждением сделал первый глоток. – Ничто так не сорило людей, даже близких друзей и родственников, как деньги. А тут денег очень много. Целых двести пятьдесят миллионов долларов.
- Большая сумма, ты прав, - кивнул я утвердительно.
- Если откровенно, то не очень, - англичанин еще раз отхлебнул из чашки. – Для птиц подобного полёта – это рабочие суммы. Но и этого хватит с головой.
- Не скажи, - усомнился я. – Если Мафия пошла на поклон брать в долг две с половиной сотни миллионов долларов, то это говорит, что дела у этой Мафии идут не очень гладко.
- Тоже верно, - товарищ допил свой кофе и поставил кружку на стол. – Им выпал шанс влезть в реконструкцию приёмного транспортного терминала в Хобокене, а по сути Нью-Йорка, но всех наличных средств не хватило. Почему они не пошли за недостающей суммой к другим пяти семействам Нью-Йорка?
- Те сразу бы оттеснили этих Вирсетти от такого выгодного и лакомого куска, – я затянулся еще раз. – Насколько я знаю, ньюйорские семьи мафиозный клан в Нью-Джерси не считают за полноценную семью.
- Верно! А дело предстоит выгодное. Шутка ли – поиметь свой собственный международный грузовой терминал. Это же какие сказочные перспективы открываются? – Ричард уселся напротив меня на диван. – Это и почти легальная контрабанда, и не только наркотиков и оружия, но и другой мелочевки, которая приносит миллионы. Да даже людей-нелегалов через терминал прогонять можно – а их как мух и все готовы заплатить по тысяче баксов, лишь бы попасть в США. Частная золотая жила!
- И Вирсетти обращается к нашему Шейнбери.
- Да. И они договариваются о взаимовыгодном сотрудничестве. И в результате Якоб имеет небольшой процент от темных дел, но ему много и не нужно, и так всего вдоволь. Но вместе с тем он получает обязанного лично ему главу мафиозной структуры. А вот это серьезно.
- И ты эту идиллию желаешь нарушить. А как?
- Со слов Коха, Шейнбери после пропажи своего помощника скорей всего на месяц-полтора заляжет на дно в неизвестном месте. Или в своем особняке в Скалистых горах, или на одном из своих островов в Тихом океане или Карибском море. Вариантов – десятки. А значит связь с ним у Вирсетти будет окончательно потеряна. Ведь до этого они общались исключительно через Эрика.
- И ты хочешь пресануть Вирсетти от лица Шейнбери так, чтобы он испугался и замочил Якоба?
- Примерно.
- А ты уверен, что мы с тобой сможем надавить так, чтоб целый мафиозной клан занервничал? – я с сомнением поглядел Ричарду в глаза.
- Ты опять прав, - ответил он после длительного раздумья. – Просто так заставить дрожать их коленки нельзя.
- Отстрел их капитанов?
- А толку? Придут новые, не сильно в теме движений прошлых, и пока вникнут, пока взвесят. Нет, это нам не сильно поможет. К тому же глава семьи Томас Вирсетти далеко не трус и не паникёр, - Дик в задумчивости запрокинул голову. – Вот если бы было еще давление конкурентов, которое словно бы бомба с часовым механизмом подталкивала бы его к быстрым и плохообдуманым действиям – вот тогда было бы прекрасно.
- Рыжий Эл?
- А что, вполне подойдёт.
Ричард поднялся на ноги и подошел к небольшой тумбочке у входной двери, куда он всегда выкладывал свой мобильный телефон, когда мы приходили сюда. Подобрав его, он по памяти набрал знакомый номер.
- Привет Эл! Это тебя опять беспокоит старый товарищ, - гнусная улыбка скривилась на лице англичанина. - Нет, нет, как и обещал, мне от тебя больше ничего не нужно. Наоборот, я хотел тебя отблагодарить, как в старые добрые времена. Да не переживай, мне же несложно для хорошего человека поделиться важной горячей информацией. Ты лучше скажи, у тебя интересы в Нью-Джерси присутствуют? Нет, подробностей мне не надо, просто скажи – да или нет. Вот и отлично! А такое прозвище как «Гарлемский Мясник» тебе о чём-то говорит? Вообще прекрасно! – Дик победоносно уселся рядом. – Так вот, буквально завтра у Мясника начнутся проблемы. Очень серьезные проблемы. И продлятся они неделю, максимум две. И если ты за это время успеешь что-то урвать – то молодец. Да, информация точная и без обмана. Не упусти её, - и добавил, когда связь была отключена. – Всё, зная Эла, он мертвой хваткой вцепится и уже не выпустит своё.
- Думаешь?
- Без сомнения. Информация о том, что твой партнёр-соперник может в конкретный момент оступиться – на вес золота. Можно заранее подготовиться и снимать сливки.
- Хорошо, давление конкурентов будет, но кто такой этот «Гарлемский Мясник»?
- А это и есть наш Томми Вирсетти. Я пересекался с ним по службе в своё время, - задумавшись, товарищ продолжил. - Еще в семидесятые годы он загремел за решетку по обвинению в убийстве десяти человек. Тогда же за эту бойню и получил своё прозвище, которое ненавидит всем сердцем. Позже в середине восьмидесятых, после отсидки, он объявился в Майами, где упорно пробивался к вершине криминальной карьеры. Нескольких конкурентов лично располовинил бензопилами. Стравил кубинцев и гаитян. Один колумбийский картель вырезал подчистую, не считая шаек поменьше. Почти весь Майами тогда лёг к его ногам, но об этом быстро прознали на Севере, и пять семей прислали своих людей за своими долями. Была страшная бойня, его особняк брало штурмом более сотни человек, но ему удалось отбиться. И как-то после этого имя Томми Вирсетти сошло со слуха, и только вчера я вновь услышал о нём от нашего друга Эрика. Как он перебрался из Майами сюда, да еще закрепил за собой территорию и власть – даже и ума не приложу.
- А еще что ты помнишь о нём?
- Банда Вирсетти в восьмидесятые годы вроде как строилась по шаблону мафии, но реально мафией не являлась. Его правой рукой был доминиканский негр, а одним из советников еврей-адвокат. Ни одна уважающая семья не могла такого себе позволить. Но Томми было плевать. Тогда он был герой, и дело с ним как с равным имели все.
- Значит, говоришь, он был крут?
- Был. Но всё может измениться, хотя такие люди не меняются.
- Могло, - согласился я. – Значит нужно готовиться ко встрече с этим мастодонтом. Вспоминай еще.
- Слушай…