Глава 28
Эту комнату мы подобрали заранее. И не было варианта лучше в том месте, которое через Панаму на нас оформил скромный еврей Давид Гор.
Когда-то это был небольшой склад или кладовая. От пола до потолка тут теснились широкие стеллажи для продукции или товаров. Одинокое окно, выходящее на грязный и полуразвалившийся кирпичный забор, было забрано решеткой из толстых прутьев, а единственная входная дверь сюда была дополнительно усилена полосками металла.
Но сейчас мы вытащили остатки проржавевших стеллажей, окно забили найденными досками, и подмели бетонный пол, собрав огромные кучи мусора. И всё равно вид облупившихся стен и протекшего потолка вызывал чувство дискомфорта и неуюта. Не помогли даже матрас, брошенный в один из углов, и теплое одеяло, уложенное сверху.
На этот матрас мы и выбросили связанного Эрика.
С кляпом во рту, он испугано глядел на нас, страшных людей, нависших над ним, и грозно сопящих через дырявые хоккейные маски. Натянуть последние была идея Ричарда, по его мнению, мы в них будем выглядеть еще более устрашающе и зловеще. Культурный код, если можно так выразиться. Несколько поколений в США выросло на ужастиках про Джейсона Вурхиза, свирепого маньяка-садиста облаченного как раз в такую маску.
Ричард молча достал металлический ошейник, отделанный изнутри кожей, купленный нами в обычном сексшопе. Вдвоём мы ловко нацепили эту игрушку для взрослых на Коха, активно мотающего головой. Когда на его затылке сошлись две внешние дужки ошейника, в которые тут же был вставлен тяжелый замок, соединяющий ошейник с толстой цепью, вмонтированной в стену. Теперь Эрик, даже освобожденный от пут не сможет передвигаться дальше одного метра от матраса.
Всё, настало время кляпа. С едва уловимым чпоком он покинул глотку Коха, давая ему, наконец, возможность надышаться.
- Кто вы? Что Вам нужно? – тут же заголосил пленник. – Да вы знаете, кого похитили? Вы представляете, что с вами будет?
Мы молчали. Так и не произнеся ни слова, я задрал рукав Эрика и, навалившись всем телом, вцепился в его бицепс, а Ричард достал приготовленный заранее шприц с раствором героина.
- Что это?! – Кох сорвался практически на женский визг, с ужасом уставившись на тонкую медицинскую иглу. – Вам нужны деньги? Я дам вам денег! Десять тысяч! – Игла медленно, но неотвратимо приближалась к венам пленника. – Двадцать тысяч! Сто тысяч! Это огромные деньги, соглашайтесь! Только не трогайте меня! Прошу, не надо!
Сталь пронзила вену, теплый раствор опиата на миг окрасился бордовым, но тут же был вкачен в кровеносную систему. Глаза Эрика закатились – героиновый приход очень быстрый.
Обмякшее тело мы отбросили вновь на матрас. Уже без сопротивления были срезаны путы на ногах и на руках. А рядом с потерявшим реальность были выставлено пластиковое ведро для справления потребностей, а чуть подальше кортонная коробка, полная жаренных куриных крылышек. Морить голодом не входило в наши планы.
Вновь к пленнику мы зашли только утром.
Эрик сидел, навалившись на стену, поджав колени под подбородок, он тихо покачивался из стороны в сторону.
- Что вам нужно от меня? Что?!
Но ответа он не получил. Я вновь подмял его под себя, а Дик сделал следующий укол.
- Уроды! Уроды! Твари! – кричал Кох и пытался биться подо мной.
Когда дело было сделано, мы вновь молча ушли, появившись лишь вечером. И всё повторилось вновь. А потом еще раз.
Эрик угасал на глазах. Некогда румяное загорелое лицо его становилось всё бледнее, а на лбу проступала постоянная испарина. Черты лица заострились. Губы были искусаны в кровь, а глаза испуганно бегали, при взгляде на нас.
Психологически его добивало наше молчание. В те краткие минуты, когда мы появлялись не только с наркотиками, но и чтобы принести еды или вылить нечистоты, Кох отчаянно пытался вызвать нас на разговор.
Он угрожал, умолял, плакал, оскорблял, плевал в нас, пытался даже пнуть или ударить, но тщетно, никто из нас не произнёс ни звука.
И вот на девятый день заточения Ричард как бы невзначай проронил:
- Хочешь поговорить?
- Да провалитесь вы в ад, ублюдки и дети подзаборных шлюх!
- Ну как захочешь, позовешь… - и стальная дверь со скрежетом закрылась за нами.
Слова англичанина были пророческими. Всю ночь Эрик звал нас, желаю излить душу и поговорить по-человечески. Но мы не пришли.
Не увидел он нас и на следующий день. Крики боли от ломки говорили нам о его состоянии больше чем любые слова, но нужно было еще подождать.
Утром одиннадцатого дня мы нашли Эрика в позе эмбриона. Подобрав ноги, он тихо скулил в углу, даже не заметив нашего появления. Взгляд его, тупой и бессмысленный блуждал по нам без всякой пользы. Лишь когда я привычно навалился на него, Кох добровольно высунул вперед левую руку и сжал руку в кулак, чтобы быстрее набухли вены.
Всё, он был сломан. Окончательно сломан.
- Ну а сейчас ты готов поговорить? – спросил Дик через десять минут после укола. – Или вновь хочешь испытать прелести героиновой ломки.
- Да пошли вы…
- Отлично! – я по голосу слышал, что напарник сейчас расплылся в улыбке. – Значит хмурого ты от нас больше не увидишь. Совсем. И будешь ты, Эрик, медленно подыхать на зассаном матрасе в этом богом забытом месте. Оценил?
- Д-да… г-готов…
- Что?
- Г-готов г-говорить…
- Вот и умничка, - Ричард сделал мне знак рукой и я мухой выскочил наружу.
В одной из комнат у нас была заранее подготовлена и заряжена видеокамера на штативе. Подхватив её, я и вернулся к пленику и начал выставлять её на него.
- Как ты понимаешь, милый друг, - продолжал англичанин, - разговор мы с тобой будем вести о замечательном человеке, о Якобе Шейнбери, твоём непосредственном начальнике…
Эту комнату мы подобрали заранее. И не было варианта лучше в том месте, которое через Панаму на нас оформил скромный еврей Давид Гор.
Когда-то это был небольшой склад или кладовая. От пола до потолка тут теснились широкие стеллажи для продукции или товаров. Одинокое окно, выходящее на грязный и полуразвалившийся кирпичный забор, было забрано решеткой из толстых прутьев, а единственная входная дверь сюда была дополнительно усилена полосками металла.
Но сейчас мы вытащили остатки проржавевших стеллажей, окно забили найденными досками, и подмели бетонный пол, собрав огромные кучи мусора. И всё равно вид облупившихся стен и протекшего потолка вызывал чувство дискомфорта и неуюта. Не помогли даже матрас, брошенный в один из углов, и теплое одеяло, уложенное сверху.
На этот матрас мы и выбросили связанного Эрика.
С кляпом во рту, он испугано глядел на нас, страшных людей, нависших над ним, и грозно сопящих через дырявые хоккейные маски. Натянуть последние была идея Ричарда, по его мнению, мы в них будем выглядеть еще более устрашающе и зловеще. Культурный код, если можно так выразиться. Несколько поколений в США выросло на ужастиках про Джейсона Вурхиза, свирепого маньяка-садиста облаченного как раз в такую маску.
Ричард молча достал металлический ошейник, отделанный изнутри кожей, купленный нами в обычном сексшопе. Вдвоём мы ловко нацепили эту игрушку для взрослых на Коха, активно мотающего головой. Когда на его затылке сошлись две внешние дужки ошейника, в которые тут же был вставлен тяжелый замок, соединяющий ошейник с толстой цепью, вмонтированной в стену. Теперь Эрик, даже освобожденный от пут не сможет передвигаться дальше одного метра от матраса.
Всё, настало время кляпа. С едва уловимым чпоком он покинул глотку Коха, давая ему, наконец, возможность надышаться.
- Кто вы? Что Вам нужно? – тут же заголосил пленник. – Да вы знаете, кого похитили? Вы представляете, что с вами будет?
Мы молчали. Так и не произнеся ни слова, я задрал рукав Эрика и, навалившись всем телом, вцепился в его бицепс, а Ричард достал приготовленный заранее шприц с раствором героина.
- Что это?! – Кох сорвался практически на женский визг, с ужасом уставившись на тонкую медицинскую иглу. – Вам нужны деньги? Я дам вам денег! Десять тысяч! – Игла медленно, но неотвратимо приближалась к венам пленника. – Двадцать тысяч! Сто тысяч! Это огромные деньги, соглашайтесь! Только не трогайте меня! Прошу, не надо!
Сталь пронзила вену, теплый раствор опиата на миг окрасился бордовым, но тут же был вкачен в кровеносную систему. Глаза Эрика закатились – героиновый приход очень быстрый.
Обмякшее тело мы отбросили вновь на матрас. Уже без сопротивления были срезаны путы на ногах и на руках. А рядом с потерявшим реальность были выставлено пластиковое ведро для справления потребностей, а чуть подальше кортонная коробка, полная жаренных куриных крылышек. Морить голодом не входило в наши планы.
Вновь к пленнику мы зашли только утром.
Эрик сидел, навалившись на стену, поджав колени под подбородок, он тихо покачивался из стороны в сторону.
- Что вам нужно от меня? Что?!
Но ответа он не получил. Я вновь подмял его под себя, а Дик сделал следующий укол.
- Уроды! Уроды! Твари! – кричал Кох и пытался биться подо мной.
Когда дело было сделано, мы вновь молча ушли, появившись лишь вечером. И всё повторилось вновь. А потом еще раз.
Эрик угасал на глазах. Некогда румяное загорелое лицо его становилось всё бледнее, а на лбу проступала постоянная испарина. Черты лица заострились. Губы были искусаны в кровь, а глаза испуганно бегали, при взгляде на нас.
Психологически его добивало наше молчание. В те краткие минуты, когда мы появлялись не только с наркотиками, но и чтобы принести еды или вылить нечистоты, Кох отчаянно пытался вызвать нас на разговор.
Он угрожал, умолял, плакал, оскорблял, плевал в нас, пытался даже пнуть или ударить, но тщетно, никто из нас не произнёс ни звука.
И вот на девятый день заточения Ричард как бы невзначай проронил:
- Хочешь поговорить?
- Да провалитесь вы в ад, ублюдки и дети подзаборных шлюх!
- Ну как захочешь, позовешь… - и стальная дверь со скрежетом закрылась за нами.
Слова англичанина были пророческими. Всю ночь Эрик звал нас, желаю излить душу и поговорить по-человечески. Но мы не пришли.
Не увидел он нас и на следующий день. Крики боли от ломки говорили нам о его состоянии больше чем любые слова, но нужно было еще подождать.
Утром одиннадцатого дня мы нашли Эрика в позе эмбриона. Подобрав ноги, он тихо скулил в углу, даже не заметив нашего появления. Взгляд его, тупой и бессмысленный блуждал по нам без всякой пользы. Лишь когда я привычно навалился на него, Кох добровольно высунул вперед левую руку и сжал руку в кулак, чтобы быстрее набухли вены.
Всё, он был сломан. Окончательно сломан.
- Ну а сейчас ты готов поговорить? – спросил Дик через десять минут после укола. – Или вновь хочешь испытать прелести героиновой ломки.
- Да пошли вы…
- Отлично! – я по голосу слышал, что напарник сейчас расплылся в улыбке. – Значит хмурого ты от нас больше не увидишь. Совсем. И будешь ты, Эрик, медленно подыхать на зассаном матрасе в этом богом забытом месте. Оценил?
- Д-да… г-готов…
- Что?
- Г-готов г-говорить…
- Вот и умничка, - Ричард сделал мне знак рукой и я мухой выскочил наружу.
В одной из комнат у нас была заранее подготовлена и заряжена видеокамера на штативе. Подхватив её, я и вернулся к пленику и начал выставлять её на него.
- Как ты понимаешь, милый друг, - продолжал англичанин, - разговор мы с тобой будем вести о замечательном человеке, о Якобе Шейнбери, твоём непосредственном начальнике…